Подросток не хочет ничего делать советы психолога: Ребёнок подросток не хочет учиться и ходить в школу советы психолога

Содержание

Ребёнок подросток не хочет учиться и ходить в школу советы психолога

Как быть, если ребёнок не хочет учиться, ходить в школу, а также не желает общаться со сверстниками и помогать по дому? Что делать, если подростки не хотят работать над собой и заниматься с преподавателями, а в процессе доверительных бесед напрочь отказываются разговаривать на подобные темы? Согласитесь, такое поведение жизнерадостных, по-доброму озорных, азартных и целеустремлённых детей требует от родителей незамедлительного вмешательства. Оставить чадо наедине с апатией недопустимо, ведь она в конце концов уничтожит его эмоциональный, физический и даже духовный потенциал. Наметить верную стратегию действий, если ребёнок подросток не хочет учиться и ходить в школу, помогут советы психолога.

Что делать, если подросток ничего не хочет

Отсутствие у юношей и девушек стремления заниматься чем-либо — одна их ключевых причин семейных конфликтов, которые зачастую заканчиваются эмоциональным истощением, а также обоюдными обидами и претензиями между детьми и родителями. Чтобы избежать негативной реакции подростка на конкретную просьбу или житейский совет, давить на него с помощью физической силы либо всевозможными запретами и ограничениями свободы недопустимо.

Разговаривать с ребёнком школьного возраста следует на равных, ведь он уже достаточно самостоятельный, умный и здравомыслящий человек. Прежде всего необходимо деликатно выяснить причину апатии, а затем на личном примере проиллюстрировать любимому чаду, как преодолевать трудности с оптимизмом. Правдивый рассказ о собственном негативном опыте поможет наладить доверительный диалог с сыном или дочкой. Выявить приоритеты, а также прочувствовать потребности и желания ребёнка — первый, но самый важный этап устранения социальной пассивности подростка. Если родитель в силу объективных причин не может найти общий язык с чадом, то опытный детский психолог обязательно поможет безболезненно, а главное своевременно решить эту проблему.

Актуальные советы психолога, если ребёнок подросток не хочет учиться и ходить в школу

  1. Регулярно общаться с чадом без негативного подтекста в доверительной, спокойной обстановке.
  2. Не угнетать личностные качества подростка укорами, насмешками или категорическими табу, которые уничтожают его свободу.
  3. Разговаривать с ребёнком свободно и откровенно, делиться личным опытом и отказаться от семейного узурпаторства.
  4. Поощрять навыки и способности подростка, а также его стремление к самостоятельности.
  5. Наглядно продемонстрировать ребёнку, как школьные знания и социальная адаптация помогут реализовать его личностный потенциал в жизни.

Где искать поддержку

Компетентные психологи «Международной школы лидерства для молодёжи» в Екатеринбурге ненавязчиво помогут выявить причины детской апатии без прессинга и укоров. Специалисты деликатно выяснят, почему ребёнок ничего не хочет, а также порекомендуют адресную программу интеллектуального и социального развития, которая многократно повысит успеваемость в школе и активность подростка в целом.

Подросток ничего не хочет (только лежать на диване с телефоном). Что делать?

Перестаньте давить и контролировать

Gravity Images/Getty Images

Около 12–13 лет у детей начинается активный процесс отделения от родителей — это нормально. В идеале каждый из нас должен к 18–20 годам успешно сепарироваться и научиться брать ответственность за свою жизнь. Но для того, чтобы это сделать, нужно хорошо понимать свою природу, чувства и желания. Кто я? какой я? чего я хочу? — именно на эти вопросы пытаются ответить подростки. И чтобы в этом разобраться, им сначала нужно отбросить то, что «навязали» им родители. То есть все желания, которых от них ждут, автоматически становятся не их собственными, а значит, неактуальными. Чем больше мы давим и настаиваем, тем сильнее взрослеющие дети сопротивляются. И наоборот: если дать ребенку свободу выбора, он набьет шишки, но в итоге сможет определить свое направление. Иначе сначала он «ничего не хочет», а потом остается жить с родителями и никак не может найти свою профессию, стать самостоятельным взрослым. 

Делайте скидку на биохимию мозга

Catherine Ledner/Getty Images

То, что мы называем ленью (и что на самом деле является прокрастинацией) — очень типично для подростков. Даже отличники ею страдают, просто у них часто сильнее развит волевой компонент. Кроме того, базовый уровень дофамина — нейромедиатора, отвечающего за ощущение удовольствия, — у них изначально ниже, чем у взрослых, зато если уж он выделяется, то в троекратном объеме. Поэтому настоящий кайф они получают от сильных впечатлений: одобрения сверстников, рискованного поведения, компьютерных игр. Именно поэтому так трудно убедить подростка отложить джойстик и «пойти заняться чем-то полезным». Это все равно как прервать секс на самом интересном месте и пойти мыть посуду. При этом зоны мозга, отвечающие за самоконтроль и долгосрочное планирование, у подростков еще не созрели — и это еще одна причина, по которой им тяжело выбирать «нужное», а не «классное».

Продолжайте предлагать ребенку новое — но ненавязчиво

HollenderX2/Getty Images

То, что ребенок сепарируется, не означает, что нужно начать жить параллельной жизнью: родители все еще могут предлагать какие-то занятия, идеи и поездки. Но делать это нужно не в противовес интересам подростка. Фразы вроде «Поехали с нами в поход, хватит свои дебильные ролики смотреть» не годятся. Можно сказать так: «Мы будем рады, если ты поедешь с нами в поход. На пути можем заехать в пиццерию и ты выберешь, что захочешь». Или: «Мы идем в музей. Хочешь пойти с нами? Если нет, давай встретимся после музея и просто вместе там погуляем». Если начать на ребенка давить, он упрется еще сильнее, даже если изначально был готов согласиться. 

Научитесь ставить границы

Thomas Barwick/Getty Images

Часто под «он ничего не хочет» родители имеют в виду, что ребенок не помогает и не соблюдает никаких правил. Подросткам правила и границы необходимы как воздух! Их не должно быть много — пусть это будет два-три пункта, которые строго соблюдаются. Основная проблема большинства родителей заключается в том, что они сначала запускают ситуацию, а потом вдруг в какой-то конфликтный момент начинают кричать и требовать. Подросток огрызается в ответ, в итоге все недовольны. С подростком нужно разговаривать в мирное время, спокойно объясняя, чего вы от него хотите. Допустим, каждый вторник он моет посуду сразу после обеда, а каждую пятницу разбирает стирку. Обязательно оговорите временные рамки — не просто «в пятницу», а «в пятницу до 18.00». Иначе поздней ночью вы опять увидите гору неразобранного белья и играющего в приставку подростка, который говорит: «Да-да, я сделаю, пятница еще не закончилась». 

Исключите депрессию

Westend61/Getty Images

Иногда «ничего не хочет» — это действительно серьезный симптом. Но в этом случае ребенок больше месяца действительно хочет только лежать у себя в комнате, не хочет ни с кем общаться, занавешивает лицо капюшоном, плохо спит, отказывается от еды и постоянно находится в подавленном настроении. Вспышки гнева и слезы для подростков вполне типичны, но они обязательно должны сменяться хотя бы иногда проблесками хорошего настроения. Если тоска и злоба затянулись, лучше посоветоваться с подростковым психологом — это может быть настоящая подростковая депрессия. 

Еще больше классных советов и полезной информации о взрослеющих детях ищите в онлайн-курсе «Ребенок становится подростком. К чему готовиться родителям?».

Подросток ничего не хочет

Известную фразу «Хотеть не вредно, вредно не хотеть» можно сделать эпиграфом к этой статье. Именно проблема отсутствия стремления к чему-либо часто и является причиной конфликта отцов и детей.

Конечно, родителей главным образом тревожит нежелание ребенка учиться. Тема школьной успеваемости, безусловно, очень важна и действительно серьезна, поэтому требует отдельного разговора. В этой статье мы рассмотрим ситуацию, при которой подросток не хочет вообще ничего. На первый взгляд…

Мотивация деятельности

Интересная деталь: чем больше родитель хочет чего-то от ребенка, тем больше этот ребенок ничего не хочет. И получается, что родитель решает невыполнимую задачу: как найти какой-нибудь хитрый педагогический прием, чтобы заставить, принудить ребенка хоть что-нибудь делать. По поводу успешности этой задачи вспоминается пословица: «Можно затащить лошадь в воду, но нельзя заставить ее пить».

Чем сильнее вы давите, тем сильнее сопротивление. И задача как раз в том, чтобы не давить, а найти причину сопротивления и убрать ее.

Ошибка родителя в том, что хочет именно он, а не ребенок.

Вот он секрет! Не родитель говорит: «Хочу, чтобы он, ему (ей) это надо», а подросток говорит: «Я хочу, мне надо это». А ведь «хотеть» – это навык, который нужно сформировать. Хотя часто нужно просто не заглушить гиперопекой желание ребенка узнавать что-то новое.

С юных лет ребенка необходимо учить слушать себя, свои желания, разбираться в том, что ему хорошо, что плохо. Поощрять и развивать любознательность, желание подражать взрослым, вовлекать их в совместную деятельность, развивать навыки самообслуживания.

Ведь действительно понятно отчаяние родителей, когда 13–15-летний «здоровый лоб» любого пола не может (не привык) за собой убрать грязную тарелку, не ухаживает за своей одеждой, у него нет никаких обязанностей по дому. И еще не желает учиться, ничем не интересуется и не имеет внятных желаний. Но ведь поначалу это все закладывается родителями. Не приучали к ответственности, не учили, не ставили границ, ограждали от всего (в том числе от домашних обязанностей), не давали хотеть и пробовать себя в разных делах. И вот теперь – закономерный итог: к подростковому возрасту дитя ничего не умеет и не хочет. Если запрещать, решать и отвечать за ребенка, то откуда у него возьмутся осознанные желания, умения и ответственность?

Благими намерениями вымощена дорога в ад. Родительское знание о том, как лучше для моего ребенка, необходимо для годовалого ребенка, важно – с года до трех, с трех до семи – «временами отдыхает», с 7 до 12-13 – применяется в крайних случаях. А уже старше 13 лет – применяется, только если подросток сам обратился за помощью.

Почему мой ребенок ничего не хочет?

Задавая вопрос, почему мой ребенок ничего не хочет, спросите себя: «Что я делал не так? Может быть, у ребенка были какие-то желания и интересы, но мне они показались глупыми, пустыми или просто несвоевременными? Я запретил, и мой ребенок просто не захотел или не смог сопротивляться мне?»

Решая за ребенка, желая ему вроде бы только хорошего, вы мешаете ему развиваться! Спросите у ребенка, что он хочет, что думает по этому поводу, дайте возможность сделать что-то, даже если не получится, даже если, по вашему мнению, это неправильно. Пусть ошибется, пусть встретится с отрицательными последствиями своего действия или бездействия.

Только пробуя, учась, осознавая, человек познает себя, свои желания, возможности, сильные и слабые стороны.

Если вы контролировали ребенка с детства, отдавать контроль будет очень непросто. Не ждите, что все исправится быстро, за неделю. Вы к этому не привыкли, и подросток, дожив до 14, 15, 16, 17 лет не знает, как это – отвечать за себя.

Знание о том, как лучше для кого-то (даже если это собственный ребенок), – единственное знание, способное искалечить жизнь. Звучит жестко, но это правда! Не совершайте этой ошибки.

Ирина Иванникова

Подросток не хочет общаться, у вас не получается мирно договориться – как быть в такой ситуации? Пройдите тест и получите информацию об особенностях вашего стиля воспитания и о взгляде подростка на то, как вы его воспитываете.

Пройти тест

Мой ребенок постоянно сидит в интернете и больше ничего не хочет. Что делать?

Подростковый период у современных детей начинается значительно раньше классических 13 лет. Уже десятилетние мальчики и девочки отстаивают самостоятельность, пытаются отделиться от родителей и добиться права делать что вздумается. Редакция Chips Journal поговорила с подростковыми психологами центра «Точка» Марией Завалишиной и Анной Привезенцевой и выяснила, что делать, если ребенок не интересуется ничем, кроме роликов на YouTube, грубит и проверяет родителей на прочность.

Что делать с детьми, которые в 10-11 лет уже ничего не хотят? Родители прыгают вокруг них, возят отдыхать, предлагают кружки, а все, чего хотят дети, — это торчать в интернете.

Анна: Ребенок ничего не хочет — это традиционный запрос к психологу, достаточно частая ситуация. Худшее, с чем это может быть связано, — начало развития депрессии. Но когда ребенок психологически здоров и просто ничего не хочет, мы объясняем это следующим образом: в подростковом возрасте начинает формироваться самосознание — ребенок стремится понять, какой я, чего я хочу, чем мне заниматься, как дальше жить. Для того, чтобы понять, кто такой я, хочется сначала отказаться от всего, что не я.

Соответственно, все родительские предложения и идеи, как провести свободное время, автоматически становятся неактуальными. Потому что это не я придумал, это не я затеял, и все, что предлагают родители, автоматически — нет.

И если в тот момент, когда ребенок отказывается от чего-либо, родители спокойно это воспринимают, уходят от давления, у него появляется время и простор для того, чтобы начать ориентироваться в том, чего он хочет. Это не автоматически происходит и может занимать довольно много времени. Но этот процесс очень важный, нужно с уважением к нему относиться: это такой способ научиться делать выбор.

Но дети не сидят, отвернувшись к стене или глядя в потолок, они чаще всего заняты гаджетами или телевидением. Как быть с таким «ничего не хочу»?

Мария: На фоне личностных изменений очень важно помнить, что есть довольно серьезные нейрофизиологические изменения. Биохимия мозга подростков очень сильно отличается от взрослых людей. Если  грубо совсем говорить, то нейромедиатор, который влияет на все познавательные процессы, отвечает за систему вознаграждения и удовольствия и частично за стрессоустойчивость, у подростков вырабатывается в гораздо меньшем количестве, чем у взрослого.  В том числе с этим связано ощущение постоянной скуки и недовольства у подростков.

Но в тот момент, когда происходит какое-то действие, связанное с наградой, этот нейромедиатор вырабатывается в гораздо большем количестве, чем у взрослых. Подросток находится как бы на качелях: большую часть времени он в подавленном состоянии, но как только он получает «награду», он погружается в мир огромного удовольствия. Что именно может быть наградой — это отдельная тема. Как правило, это связано с одобрением сверстников или с какими-то достижениями внутри игры, а также с рискованным поведением (которое может проявляться в разных формах). У детей этого возраста в принципе энергии немного, но стремиться к награде готовность довольно высокая. И если мы говорим о гаджетах, это очень быстрое и простое удовольствие; то, что всегда в доступе.

И, конечно, ребенку очень сложно остановиться: чем больше ты погружаешься, тем больше тебе хочется. И еще: те структуры, которые отвечают за контроль и произвольность в мозге, у подростков еще не созрели. И они оказываются в клетке: с одной стороны, поток удовольствия, с другой стороны – скука, а с третьей  – невозможность как-то себя регулировать и осознавать последствия.

Но это значит, что родителям нужно вступать в конкуренцию с гаджетами?  Предлагать интересные занятия и постоянно развлекать.

Анна: В 11-12 лет у родителей еще есть возможность повлиять на поведение детей: роль родителя в это время достаточно велика. Кто-то решает это путем запрета и ограничения гаджетов. Это какое-то время работает, но потом ребенок все равно скажет в грубой форме: до свидания со своими указаниями и советами. Я не видела благополучных историй, когда родители контролировали время использования гаджетов: как правило, эти попытки обречены на провал за редким исключением.

Договоренности вроде «ты играешь два часа, а потом идешь делать уроки» ребенок будет нарушать. Он все равно будет играть сколько хочет, потому что удовольствие выше договоренности.

Но тем не менее кое-что можно сделать. Например, разговаривать с ребенком. Не говорить ему: «ты должен ходить в спортивную секцию», а разговаривать в ключе его личного развития. Вроде: «вот смотри, ты растешь, твое тело меняется, важно и хорошо, наверное, было бы следить за своей фигурой, за своим телом. Было бы здорово, если бы ты ходил на какие-то спортивные занятия. Давай посмотрим, какие есть и что бы тебе из этого хотелось и было бы интересно».

Путем переговоров родители могут достичь своей цели: ребенок три раза в неделю занят спортом, а не сидением в гаджетах.  Но цель достигается не прямым запретом, а путем расширения детских возможностей, кругозора. Важно, чтобы ребенок научился выбирать, имел эту опцию выбора.

Важен диалог: не «ты будешь ходить на английский, потому что ты двоечник», а «смотри, тебе хочется путешествовать и классно будет, если ты выучишь какой-нибудь язык». Кстати, игры или видео-ролики тоже могут быть отправной точкой для таких разговоров. Например, если дети играют в онлайн-игры, там часто бывают иностранные команды, а в YouTube много англоязычных блогеров, и у ребенка появляется потребность понимать другой язык.

Мой призыв таков: не нужно объявлять вето на игры, потому что чаще всего это противостояние доводит до серьезного конфликта. Игру надо вплетать в действительность ребенка таким образом, чтобы она не являлась центром его жизни и центром ваших бесед и отношений.

Часто в семье борьба за отказ от гаджета доходит до такого абсурда, что родители и дети просто прекращают общаться на какие-либо другие темы, как будто кроме того,  сколько ты сегодня часов играл и сколько это может продолжаться, и говорить больше не о чем. Родители вступают с ребенком в зависимые отношения и начинают таким образом поддерживать его зависимость. Важно все-таки поддерживать здравомыслие: меньше паники и больше конструктивных предложений.

Мария: Сейчас меняются вообще все процессы, отвечающие за восприятие, концентрацию внимания, память. Подростки сегодняшние и те, кто был подростками десять лет назад, очень сильно различаются. Даже на уровне физиологии: у них разные способы восприятия информации. И люди еще пока не очень понимают, что с этим делать. Мне кажется, я выступлю этаким злым полицейским, но у меня другая позиция в отношении гаджетов: контроль должен начинаться в детстве, а не когда подросток уже играет. Я согласна, что поздние запреты не сработают, но ограничения очень важны, потому что ребенок сам не в состоянии их регулировать. Они должны появиться в раннем возрасте, когда ребенок соприкасается с цифровой техникой. Но главное, это не должно быть скандалом, насилием, и не должно начинаться спонтанно и внезапно.

С подростками младшего возраста более-менее понятно, а как взаимодействовать с более старшими детьми, которые ничего не хотят? Давить уже нельзя, а что можно? Может быть, нужно «стать ребенку другом»?

Мария: Все-таки родитель – не друг. Друзья у ребенка есть, и у них другая функция, другие отношения. А у родителя есть позиция, которая предполагает в том числе и введение ограничений, выстраивание границ и прочую регуляцию. Просто во всем должен быть баланс.

Анна: Я согласна с тем, что функция родителя, это не «быть другом». У родителя есть ответственность за ребенка. Он юридически, по крайней мере, отвечает за него. Но нужно понимать, что ответственность родителя тоже имеет свои пределы, она не безгранична. Контролировать человек может только то, что принадлежит ему – например, свое тело, свои чувства, эмоции, мысли. Но контролировать другого человека, в частности, подростка он не может. Как бы ему ни хотелось и как бы его ответственность не диктовала ему это.

Жесткие попытки контроля подростка выглядят как насилие, и по сути им и являются. Эти попытки, как правило, встречают жесткий отпор со стороны подростка,  но если у него недостаточно сил, чтобы бороться, он просто тихо саботирует. Например, родитель говорит: «Садись, делай уроки». Подросток как бы садится за стол, открывает учебник и ковыряет в носу оставшийся вечер.

Все, что родитель может сделать в данной ситуации, это сказать прямым текстом: «я считаю, что тебе было бы намного важнее и полезнее заниматься тем-то и тем-то. Я готов тебе предоставить возможности. Готов за тебя заплатить, готов тебя записать, готов тебя отвести, готов тебя поддерживать. Если нужна помощь, готов будить тебя по утрам, и так далее. Я все это готов делать, потому что я за тебя волнуюсь и тебя люблю. Но дальше наступает твоя ответственность». Такой разговор возможен где-то лет с тринадцати, четырнадцати. И дальше на этом моменте все, точка. Родитель больше ничего сделать не может. Подросток должен сам научиться брать ответственность за себя, за свою жизнь.

Чем раньше родитель избавится от иллюзии, что есть какие-то хитрые методы, которые способны заставить подростка делать то, что он хочет, тем меньше сложностей обретет и он, и подросток.

Часто на протест уходят все силы подростка, он борется с родителями вместо того, чтобы сесть и подумать, что делать с жизнью. И когда подростки оказываются в ситуации, что никто на них не давит, они начинают что-то делать сами. Через какое-то время. У всех по-разному это происходит в зависимости от интеллекта. Кто-то через месяц это понимает, кто-то через год, кто-то через два. Но в какой-то момент они все понимают, что так дальше жить нельзя, надо что-то делать.

Если родители при этом не давят, спрашивают, как дела, кормят обедом и так далее, то у подростка появляется возможность все-таки воспользоваться предложением родителей или придумать что-то свое и попросить родителей о помощи. Вот, как-то так я себе это представляю.

В психологическом центре «Точка» открыт набор на групповые занятия для подростков 11-17 лет, и для детей 9-10 лет. Есть также возможность записаться на индивидуальную очную или скайп-консультацию.

Совет на пятёрку: Что делать с подростками, которые ничего не хотят?

20:01, 13 апреля, 2020Автор: Ширин Рахманова, Asia-Plus

Знакомая история? А знаете, кто в этом виноват? Вы – родители, и вот почему.

У него всё самое лучшее: смартфон, компьютер, он сыт, обут и одет и т.д. Но при всём при этом, единственное, чего нет у вашего подростка – амбиций и целей в жизни. Ничто ему не интересно, ничего он не хочет. Знакомая ситуация?

В чём причина такого поведения и как вывести подростка из этого состояния? Советами с читателями «Азия-Плюс» делится психолог столичной школы №8 Малика Хамидова.

 

Подростки: «Нам хочется сложностей»

Зачастую в апатичном состоянии, когда ничего не хочется, кроме, как играть целыми днями в компьютерные игры, пребывают подростки, у которых, как говорят их мамы и папы, «есть всё». Они далеко не из бедных семей, посещают лучшие школы, а летом на каникулы родители отвозят их на море на недельку. И ничего из этого, считают мамы и папы, подростки не ценят. В чём причина этой ситуации?

— На одном из тренингов я лично детям задала этот вопрос, – рассказывает психолог. — На что они мне ответили: «Нам хочется немного сложностей, мы хотим чего-то добиваться». Подросткам было интересно, почему родители не спрашивают, чего они сами хотят, почему не считаются с их мнением.

Потому, прежде чем что-то делать для своего ребёнка, надо поинтересоваться у него, а надо ли это ему, советует психолог. Не нужно отбирать у подростков их юность, ведь она сложена из достижений, а, значит, из трудностей.

17:11 3 февраля, 2020

— Мои наблюдения позволяют сделать вывод, — говорит Малика Хамидова, — что родители, как правило, заняты работой и добычей денег, а недостаток общения с детьми пытаются компенсировать подарками, которые детям, якобы, нужны. На деле же, такие действия приводят к разрушению личности подростка. Он становится эгоистичным и теряет ценности, когда всё, что он попросит, подросток получает сразу.

Так дети разучиваются ставить цели и мечтать, утверждает психолог. Им становится скучно и всё своё время они занимают, к примеру, играми. А когда, говорит Малика Хамидова, приходит время, когда он хочет быть независимым, он попросту ничего не умеет, ведь всё в жизни до этого он получал «на блюдечке».

Бывает, что и сам подросток признаёт, что им просто движет лень. Его состояние ему и самому противно, но перебороть себя он не может. Причина в данном случае, считает специалист, в отсутствии контроля со стороны домочадцев.


К другим возможным причинам апатичного состояния подростка психолог отнесла конфликты с одноклассниками и предметы в школе, которые скучно преподают учителя. 

 

Что делать?

Сам подросток не может понять, что с ним происходит, как избавиться от состояния апатии. В этот момент, поясняет Малика Хамидова, родители должны сами сделать первый шаг, не ругать его, а поинтересоваться: «Что с тобой происходит? Может что-то у тебя случилось?».

— Нужно с пониманием относиться к такому состоянию подростка, — говорит психолог, — и приводить свои примеры из жизни, причём недавние. Мол, и у меня было такое состояние, я тебя понимаю. То есть, сперва родителям нужно самим открыться ребёнку, нужно не бояться раскрыть ему свои слабые стороны и рассказать, как они справились с трудностями в своё время. Подросток увидит, что ничего постыдного тут нет, никто его не ругает, мама и папа ему открылись, и подсознательно он поймёт, что теперь его очередь поведать им о своих проблемах.

Это самое главное, подчёркивает специалист. Поведение подростка и, в целом, ребёнка – это отражение обстановки в семье. Если родители его слышат и слушают, доверяют ему и считаются с его мнением, подросток безопасно чувствует себя и в обществе. Обратная ситуация приводит к состоянию апатии.

17:05 25 ноября, 2019

— Можно провести эксперимент, — советует Малика Хамидова, — поговорить со своим ребёнком. Родители увидят, как после одной беседы, получив ответ на свой вопрос, у него загорятся глаза и проснётся желание что-либо делать.

Очень важно не только принимать участие в личной жизни ребёнка, но и давать ему самому участвовать в жизни всей семьи. Обычная совместная готовка или помощь с ремонтом дают ему понять, что с его мнением родители считаются. Он вовлечён в процесс, чувствует себя причастным и привносит свою частичку в совместную работу.

Плюс к тому, что это сплачивает семью и психологически подросток находится в безопасности, он начинает ценить труд, у него рождаются ценности и цели в жизни. Подросток сталкивается, хоть и с небольшими, но трудностями, и у него появляется желание их преодолевать. 

Весной нас удобно читать в  TelegramFacebookInstagramViberЯндекс.Дзен и OK.

Свои вопросы, сообщения, видео и фото присылайте на Viber, Telegram, Whatsapp, Imo по номеру +992 93 792 42 45.

Подросток-домосед: советы психолога

Что делать, если подросток сидит дома, мало гуляет и все время смотрит телевизор или играет в компьютер? Для начала нужно успокоиться и перестать паниковать. Второй и главный шаг – консультация подросткового психолога.

Мы так привыкли к рассказам об «ужасных» неуправляемых подростках, что дети-домоседы кажутся нам почти инопланетянами.

А ведь таких детей множество! Они сидят дома, играют на компьютере, смотрят фильмы, пишут в соцсетях и никому не мешают. Проблема только в том, что они ничего не хотят, и это не может не беспокоить.

Нужна ли психологическая помощь подросткам-одиночкам? В некоторых случаях без нее не обойтись. Чаще всего сами дети не видят проблемы в своем образе жизни, а вот родители переживают, и не зря. Как правило, замкнутый ребенок неважно учится, мало гуляет, у него нет друзей, увлечений. Все это может вызвать трудности с социализацией.

Когда одиночество подростка – повод беспокойства?

Людям, особенно молодым, свойственно стремиться к дружбе, развлечениям, путешествиям, но каждый индивидуален, поэтому потребность в общении может быть разной. Некоторые подростки прекрасно обходятся без постоянных контактов. Им вполне комфортно в одиночестве. С другой стороны, это может стать препятствием для создания семьи, работы, успешной карьеры в будущем.

Если ребенок чувствует себя уютно в одиночестве и не страдает от него, имеет смысл оставить все как есть. Выяснить, нужна ли ему помощь, может подростковый психолог во время беседы. Иногда в ней действительно есть необходимость.

Это случаи, когда ребенок становится одиночкой в силу обстоятельств, например:

  • «Заклевали». Дети могут быть чрезвычайно жестокими. Они часто выбирают «слабое звено» и начинают коллективно его затравливать. Психологическая помощь для подростков, которых обижают сверстники, обязательна!
  • «Я старше». Мы все развиваемся по-разному. Некоторые дети испытывают скуку в обществе ровесников и ищут друзей постарше. Иногда разница в возрасте может составлять 5-10 лет. Таких приятелей обычно немного, и ребенок может остаться в одиночестве.
  • «Я самодостаточен». Очень часто подростку не удается найти тепла в обществе сверстников. Он чувствует себя отвергнутым. Его никто не обижает, но и довериться некому. Тогда ребенок защищается: прячет свою боль за личиной самодостаточности. Ему не помешала бы консультация подросткового психолога.

В большинстве случаев родителям не стоит слишком переживать о ребенке-домоседе. Все не так трагично, как им кажется. Однако посетить специалиста желательно уже хотя бы для того, чтобы разобраться в истинных причинах одиночества ребенка. Психологическая помощь родителям подростков нужна так же часто, как и их детям.

Хорошие новости для душевного спокойствия

Мыслители, писатели, художники – это люди-творцы. Читая их биографии, мы часто отмечаем, что многие из них предпочитают уединение. Одиночество далеко не всегда причиняет человеку невыносимые муки, оно бывает необходимо для вдохновения. Иногда эти периоды временные и нужны для переоценки ценностей, определения приоритетов.

Не спешите делать выводы, не переживайте и не хватайтесь за любой повод, чтобы «вытолкать» ребенка-домоседа на улицу, к друзьям или в спортивную секцию. Лучше запишите его на консультацию психолога для подростков. Специалист поможет разобраться, насколько ребенку важно внимание сверстников.

5 реальных причин обратиться к подростковому психологу

  1. Ребенок плохо учится. Если оценки средние и выше, то это еще ни о чем не говорит. А вот если подросток не хочет ходить в школу, не занимается на уроках, не делает домашних заданий, то помните, что в Саратове работают квалифицированные подростковые психологи. Вам пора обратиться в центр «Радость Жизни».
  2. Немногословность. Если раньше вы могли подолгу беседовать с ребенком на любые темы, а сейчас он замкнулся в себе, уходит от вопросов или отвечает односложно, запишите его на консультацию. Возможно, его что-то тревожит или угнетает.
  3. Отсутствие контакта глаз. Взгляд в глаза – это признак близости. Если подросток отводит глаза при разговоре, явно что-то недоговаривает или вообще не хочет общаться, есть повод для тревоги.
  4. Подросток избегает компании сверстников. Если он держится особняком, а попытки ровесников наладить контакт воспринимает в штыки, что-то неладно. Постарайтесь выяснить, что происходит. Если ребенок не идет на контакт, то психолог для подростков с такими проблемами может стать лучшим другом.
  5. Агрессия. Бывает, что ребенок агрессивно реагирует на любые попытки выдернуть его из его персонального мира телевизора и компьютера. Возможно, он грубит или обижается. Это тоже повод для беспокойства.

Психологическая помощь детям и подросткам

Дорогие родители! Мы с вами зрелые люди и прекрасно понимаем, насколько сложным бывает период взросления. Как бы ни переживали за своего ребенка, не нужно пытаться сломать его, навязать то, что ему не нужно или неприятно.

Доверьтесь специалистам психологического центра «Радость Жизни». Они помогут вашему ребенку стать полноценным членом общества и при этом научиться беречь границы личного пространства.

Мы будем рады пообщаться с вами, если вам трудно принять некоторые особенности подростка и наладить с ним полноценный контакт. Приходите!

Помните, всегда рядом те, кто профессионально оказывает психологическую помощь подросткам и их родителям. Вам нужно только записаться на консультацию!

Вам понравилось?! Поделитесь записью с друзьями

как быть родителям в данной ситуации?

— Родители младших школьников жалуются: «Приходит из школы, падает на диван, и, если встает, только за планшетом. Игрушки его не интересуют, кружки выбирать не хочет!»

Но для первоклашки школа — очень большая нагрузка. Он должен вести себя по-взрослому, а не как малыш, концентрировать внимание в течение 4 — 5 уроков, писать, читать, считать — невзирая на то, что хочется ему и что нравится. К тому же классы большие, а в коридорах — сотни других детей, часто более взрослых и шумных. Поэтому, если ребенок приходит и падает, дайте ему часик полежать отдохнуть. Лучше в тишине.

Не загружайте первоклашку кружками и секциями — начинать нужно с какого-то одного дополнительного занятия в неделю, другие — по желанию и самочувствию ученика — подключайте не раньше второго полугодия. Адаптация к школе — сама по себе большая нагрузка.

Если с дивана не сходит ученик 2 — 4-го класса, ситуация несколько иная. Проверьте, не перегружен ли он школьными и внешкольными занятиями? Успевает ли отдыхать? Нет ли у него конфликтов в классе со сверстниками или учителями (это может вызвать чувство бессилия и апатии). С помощью наводящих вопросов попытайтесь понять, не обижают ли ребенка старшие дети? Причем спрашивайте не в лоб, поскольку на прямой вопрос вам могут не ответить — из-за страха или стыда.

Если у школьника есть хотя бы одно увлечение или интерес — этого уже достаточно! Вам кажется, нужно добавить еще языков и спорта? Что ж, начните с себя — запишитесь на фитнес и в языковую школу. А там и ребенок подтянется. Ну или вас это перестанет так тревожить.

Вместо того, чтобы читать, смотрит видео и играет в планшете? Вполне объяснимо. Видеоинформацию воспринимать значительно легче, чем самому складывать буквы в слова. А человек ищет, где легче. Поэтому не надейтесь, что удастся отвлечь подростка от виртуальной реальности с помощью добрых старых книг. Запрещать гаджет тоже нельзя, ведь для ребенка это еще и средство обучения. Установите правила: например, пользоваться смартфоном и планшетом не более часа в день, после того, как выучены все уроки. Когда школьник подрастет и у него появится свой личный гаджет, куда родителям путь будет закрыт (как к личной переписке), сразу оговорите установку специальной программы родительского контроля. Она поможет понять, сколько времени проводит ребенок в сети, и оградит от нежелательного контента.

Что делать, если ваш подросток отказывается идти на консультацию

Некоторые подростки с удовольствием идут на терапию. Им нравится разговаривать с объективным взрослым, который может помочь с некоторыми из их проблем. Но не все подростки согласны с терапией, и убедить сопротивляющегося подростка пойти на консультацию может показаться сложной битвой.

Этот опыт может заставить родителей задавать такие вопросы, как: Должен ли я заставить моего ребенка обратиться к терапевту? Могу ли я подкупить ребенка, чтобы он пошел? Должен ли я просто отказаться от идеи терапии?

Если вы подозреваете, что у вашего подростка проблемы с психическим здоровьем, расстройства поведения или проблемы с употреблением психоактивных веществ, важно лечение.Вы можете сделать несколько вещей, чтобы помочь своему подростку получить необходимое лечение.

Следует ли заставлять своего подростка лечиться?

Подросток, который чувствует себя вынужденным лечиться, вряд ли будет заинтересован в изменении. Поэтому, даже если их тянут на встречи, они вряд ли будут говорить о своих проблемах — по крайней мере, продуктивно.

Это не значит, что вы не должны требовать от вашего подростка посещения хотя бы нескольких приемов.

Иногда опытный терапевт может помочь подростку почувствовать себя более комфортно после нескольких сеансов.А иногда подросток, который говорит вам, что ненавидит терапию или что им не нужна помощь, может открыто разговаривать с терапевтом.

Ваш подросток может просто не желать, чтобы вы знали, что ему действительно нравится терапия.

Конечно, могут быть случаи, когда вашему подростку понадобится помощь, независимо от того, согласны ли они с этим. Если они рискуют причинить вред себе или кому-то еще, позвоните в службу 911 или отвезите их в отделение неотложной помощи. Если они проявляют рискованное поведение, лечение должно быть обязательным.

Как поднять тему с подростком

Если вы думаете, что вашему подростку может понадобиться консультация, очень важно, как вы поднимете эту тему.Первый разговор, скорее всего, задаст тон отношению вашего подростка к терапии.

Подростки часто стесняются своих проблем, и им бывает трудно признать, что им нужна помощь. Поэтому важно избегать отправки сообщений, которые могут вызвать чувство стыда.

Не подразумевайте, что ваш подросток сумасшедший или что он недостаточно умен, чтобы делать правильный выбор. Вместо этого расскажите, почему вы думаете, что консультирование важно и чем оно может быть полезным. Спрашивайте мнение подростка и будьте готовы прислушиваться к мнению подростка.

Скажите что-нибудь вроде: «Интересно, будет ли вам полезно поговорить с кем-нибудь, кроме меня». Или скажите: «Я не всегда знаю, как помочь вам с проблемами, поэтому мне интересно, может ли вам помочь поговорить с кем-то, кто работает с подростками».

Если вы сами проходите терапию, подумайте о том, чтобы поделиться ею со своим подростком, что может нормализовать его и снять некоторую стигму.

Поговорите с врачом-подростком

Если вы обеспокоены возможным СДВГ или думаете, что у вашего подростка может быть депрессия, начните с разговора с лечащим врачом подростка.Врач может оценить потребности вашего подростка и помочь определить, будет ли им полезна консультация.

Если необходимо дальнейшее лечение, врач может подобрать для вашего ребенка наиболее подходящие услуги и специалистов по лечению. Даже если ваш подросток не желает посещать эти службы, важно понимать ваши возможности и ресурсы.

Даже если ваш подросток не желает прислушиваться к вашим рекомендациям о том, как консультирование может быть полезным, он может захотеть выслушать своего врача.Врач вашего ребенка может объяснить, как работает консультирование и как лечение может устранить симптомы.

Варианты, когда подросток отказывается от консультации

Если ваш подросток отказывается идти на консультацию, не отчаивайтесь. У вас по-прежнему есть несколько вариантов получения помощи.

  • Обратитесь за консультацией самостоятельно, без подростка . Часто обучение родителей может быть одним из самых эффективных способов помочь подросткам. Терапевт может научить вас тренировать ребенка.Если ваш подросток знает, что вы идете на консультацию, чтобы поговорить о нем, он также может быть заинтересован в том, чтобы поделиться «своей стороной» истории.
  • Поговорите со школьным консультантом вашего подростка . Обсудите, доступны ли в школьной системе какие-либо услуги для помощи вашему ребенку. Подросток, который не будет встречаться с психологом вне школы, может быть готов поговорить с психологом.
  • Заключите договор с подростком . Если вас беспокоит легкая проблема, заключите с подростком контракт.Скажите подростку, что ему нужно пройти определенное количество сеансов, прежде чем он сможет принять решение о продолжении лечения.
  • Рассмотрите возможность онлайн-консультирования . Иногда подростки, которые не хотят разговаривать с кем-то лицом к лицу, подумают о том, чтобы поговорить с терапевтом онлайн. Онлайн-лечение подходит не для каждого состояния, поэтому важно поговорить с терапевтом или врачом подростка о возможных плюсах и минусах, прежде чем начинать лечение.

Что делать с депрессивным подростком, который отказывается от помощи

Если ваш подросток выглядит подавленным, возможно, вы сказали, что пора обратиться за помощью.Что делать, если они отказываются получить помощь? К сожалению, это встречается чаще, чем хотелось бы верить многим родителям.

Подросток с депрессией обычно не осознает, что депрессия является причиной изменений в том, как они себя чувствуют или действуют. Часть расстройства заключается в том, что недостаточно ясно мыслит, чтобы видеть, что на самом деле происходит, и чувствовать себя слишком паршивым, чтобы справиться с этим, даже если вы это делаете.

Существует ряд эффективных подходов, которые помогут подростку сделать первые шаги в борьбе с депрессией и получить необходимую помощь.Нет правильного или неправильного способа сделать это. Начните с метода, который, по вашему мнению, лучше всего соответствует характеру и проблемам вашего подростка. Если это не сработает, попробуйте другой.

Советы по оказанию помощи подросткам, находящимся в депрессии

Если вы обеспокоены тем, что ваш подросток может быть в депрессии, но он, похоже, не заинтересован в получении помощи или, возможно, прямо отказывается от нее, вы можете предпринять шаги, чтобы помочь ему. Применяйте мягкие, но твердые методы, чтобы убедить подростка обратиться за помощью. Все эти разнообразные подходы оказались эффективными, помогая подросткам с депрессией двигаться вперед.

Связь

Открытый и честный разговор с подростком — это первый шаг.

  • Конкретно поговорите о знаках и изменениях, которые вы заметили в них, которые вас беспокоят и которые указывают на возможную депрессию.
  • Обсудите нелеченную депрессию и то, как она может на них негативно повлиять.
  • Сделайте милосердную сделку . Например, скажите им, что, если они согласятся пройти обследование у терапевта, специализирующегося на подростковой депрессии, вы угостите их мороженым с мороженым или другой наградой, которая их мотивирует.
  • Попытка посочувствовать боли , которую испытывает ваш подросток. Например, обсудите, что, хотя вы не можете точно знать, что они чувствуют, внешне они кажутся несчастными.

Исследования показали, что страх перед тем, что могут подумать члены семьи, является серьезным препятствием для лечения многих депрессивных подростков. Они могут не делиться своими чувствами из-за стыда или страха, которые близкие члены семьи не поймут. Открытый разговор с подростком о депрессии — это один из способов помочь преодолеть этот страх и стигму.

Поощрение

После того, как вы выразили свою обеспокоенность, побудите вашего подростка обратиться за помощью, в которой он нуждается.

  • Заверьте своего подростка , что депрессия — это обычное заболевание, за которое им никогда не должно быть стыдно.
  • Дайте им список положительных качеств, которые, как вы знаете, у них есть, которые помогут им вылечиться.
  • Признайте, что получение помощи требует смелости. .
  • Вознаградите их за любые шаги, которые они предпримут , чтобы справиться с депрессией.

К сожалению, исследования показали, что лишь около трети подростков в США, страдающих депрессией, обращаются за лечением.

Одно исследование показало, что беспокойство по поводу того, что другие люди могут подумать, является ключевым препятствием для лечения. Разговор с подростком о преимуществах лечения может помочь снизить некоторые из стигматизации и страха, которые испытывают некоторые подростки.

Поддержка

Оказывайте непоколебимую поддержку подростку и поощряйте его развивать систему поддержки исцеления.

  • Дайте им знать, что вы в этом с ними — что вы сделаете все возможное, чтобы помочь и поддержать их, пока они в вас нуждаются.
  • Повторяйте как можно чаще: «Я действительно беспокоюсь о тебе, Я действительно хочу помочь, и я здесь для тебя».

Исследования показали, что подростковая депрессия может серьезно повлиять на физическое, семейное, социальное и школьное функционирование ребенка. Поддерживайте подростка, регулярно посещая его, приглашая его участвовать в общественных мероприятиях или просто помогая ему в повседневной жизни. -дневные задания могут быть способом показать, что вы заботитесь.

В поисках помощи

Помогите своему подростку найти подходящих поставщиков необходимой им помощи.

  • Предложите им помочь составить список вопросов, которые они должны задать профессионалу о депрессии, ее конкретных симптомах и обстоятельствах.
  • Выразите, что не должны страдать в одиночку.
  • Посоветуйте им поговорить со своим врачом или школьным консультантом.

Слово Verywell

Большинство из этих подходов можно облегчить путем прямого обсуждения или электронной почты, текстов или изображений.Используйте все возможное, чтобы помочь подростку найти внутренние ресурсы, чтобы сделать этот первый шаг. Не позволяйте себе унывать и не сдавайтесь. Подростковая депрессия очень серьезна, и для ее выздоровления необходимо лечение.

Помощь в лечении устойчивым подросткам

Может быть трудно заставить детей согласиться на посещение психолога или психиатра. Фактически, это обычный камень преткновения для многих родителей подростков, которые борются с чем-либо — от тревожности до СДВГ, депрессии или расстройства пищевого поведения.Недостаточно видеть, как они страдают, или чтобы всем вокруг было очевидно, что они не сами и нуждаются в каком-то вмешательстве. Подростки должны хотеть поправляться и быть готовыми работать с кем-то, чтобы это произошло. Чтобы лечение заработало, малышам нужно хоть немного на него поверить.

Поэтому важно разобраться в причинах сопротивления детей и попытаться изменить их мнение. Вот несколько распространенных причин, по которым ребенок может отказаться от лечения:

  • Она не думает, что ей нужна помощь.Она может сказать: «Я такая».
  • Она не думает, что терапия или лекарства подействуют.
  • Она уже попробовала, и ей не понравилось.
  • Она считает, что получать помощь — это стыдно.
  • Она чувствует себя защищающейся. Это не только обычная поза для подростков, но и понятная реакция человека, который устал постоянно бороться или получать из-за чего негативное внимание.
  • Она безнадежна. Она не может представить, что может почувствовать себя лучше.

Понимание причины или причин, по которым ваш ребенок сопротивляется, поможет вам адаптировать свою реакцию. Как знают родители подростков, убедить старших детей делать то, чего они не хотят, по меньшей мере сложно. Это потому, что подростки растут, а это значит, что они хотят — и, говоря с точки зрения развития, им необходимо — иметь больше контроля и независимости.

Подростки не всегда могут лучше всего разбираться в том, что им нужно, но для родителей важно дать им возможность объяснить, что они чувствуют, а затем дать вдумчивый ответ.Это не только улучшит ваши отношения с подростком, но и повысит вероятность того, что он вас выслушает. Вот несколько стратегий, которые можно попробовать:

Создайте другой кадр

Важно то, как вы обрабатываете его. Иногда существует несправедливое предубеждение против получения помощи при проблемах с психическим здоровьем. Люди ходят к психологам и психиатрам по той же причине, по которой они ходят к другим врачам — они хотят чувствовать себя лучше. И забудьте о стереотипе Фрейда: получение помощи в этом тысячелетии, как правило, не означает «поговорить с каким-то парнем о своих самых темных чувствах», как выразился психолог Джерри Бубрик.«По правде говоря, теперь у нас гораздо больше научно обоснованных методов лечения».

Для упорных пациентов доктор Бубрик иногда сравнивает терапию с работой с тренером: «Если ваш сын играет в баскетбол, конечно, у него будет тренер по баскетболу. Даже профессиональным баскетболистам нужны тренеры, чтобы изучать новые стратегии, изучать новые навыки, думать о различных способах достижения успеха. Ваш сын может пройти курс терапии, чтобы овладеть этими навыками и практиковать их снова и снова, и в конечном итоге он больше не будет нуждаться в наставнике.”

В зависимости от того, в чем подростку нужна помощь, было бы неплохо, если бы вся семья пришла на лечение. Это хорошая стратегия, которую можно использовать, когда дети занимают оборонительную позицию, потому что она не выделяет вашего подростка как пациента — над этой проблемой работает вся семья.

Сосредоточьтесь на приоритетах вашего подростка

Иногда подростки не соглашаются с тем, что у них есть проблема, или думают, что то, с чем они борются, является их частью, которую нельзя или не следует лечить.

Когда дети думают, что они не могут поправиться, это иногда является симптомом их расстройства. Например, когда дети находятся в депрессии, это влияет на то, как они думают, поэтому они не могут представить себе, что чувствуют себя лучше. Дети также могут начать отождествлять себя со своим заболеванием и даже находить в нем утешение, поэтому идея лечения может на самом деле пугать.

Когда дети не думают, что у них есть проблема, или неоднозначно относятся к тому, что лечение может для них сделать, психолог Дэвид Андерсон рекомендует начать с того, чтобы спросить подростка, что он хочет от этого получить, а не то, что вы, его учителя или кто-либо еще. хочет: «Мы будем работать над получением поддержки, первоначально сосредоточив внимание на его приоритетах.Что он ищет на этом этапе? Что бы он хотел улучшить, например, домашнее задание или поиск друзей? Затем мы можем обрисовать в общих чертах, как то, к чему он стремится, может быть достигнуто в нашей совместной работе ».

Это похоже на метод, называемый мотивационным интервью, который представляет собой совместный подход, который используют некоторые терапевты, чтобы помочь детям разрешить их амбивалентность и найти мотивацию для улучшения.

Найдите подходящего врача

Очень важно найти врача, который лучше всего подходит вашему ребенку.Если она не любит или не уважает человека, с которым работает, или думает, что может перехитрить его, это не подходит.

Хотя это очень неприятно, возможно, вам придется продолжать поиски, пока не найдете подходящего человека для вашего подростка. Иногда родители решают прийти первыми сами, без ребенка, чтобы встретиться с врачом и задать несколько вопросов (хороший вопрос — как она подойдет к работе с сопротивляющимся подростком). Клиницисты также должны иметь хорошие советы о том, чем вы можете помочь дома.

Если ваш подросток уже пробовал лечиться, но оно не помогло или ей не нравился человек, с которым она работала, психолог Стефани Дауд рекомендует спросить ее, почему она так думает. Например, что не помогло или что ей не понравилось в терапии? Что ей понравилось? Вы можете помнить об этих качествах и работать вместе, чтобы найти психотерапевта, который сделает больше положительных вещей. Многие дети предпочитают работать с клиницистами, которые являются активными участниками беседы, а не просто пассивными слушателями.

Доктор Дауд предлагает: «Найдите двух или трех терапевтов, которых она может взять на собеседование, и скажите ей, что она может выбрать того, с которым она чувствует себя наиболее комфортно и который, по ее мнению, поможет больше всего. Чрезвычайно важно найти подходящего терапевта, и ее выбор поможет ей почувствовать ответственность за собственное лечение, что чрезвычайно важно для подростков и создает основу для эффективной терапии ».

Не сдавайся

Если ваш ребенок говорит «нет» в первый раз, когда вы говорите о начале лечения, продолжайте попытки.Используйте описанные выше стратегии и попробуйте спросить врачей, что они порекомендуют.

Также важно продолжать прислушиваться к тому, что чувствует ваш подросток и что, по его мнению, ему нужно. Важные вещи обычно не решаются в одном разговоре. Прогресс может наступить постепенно. «Если вы заложите основу, укрепив свою связь с ним сейчас, он с большей вероятностью обратится к вам за поддержкой, когда, наконец, будет готов», — говорит доктор Дауд.

Поделитесь этой статьей в социальных сетях

«Помогите! Я не могу заставить своего проблемного подростка пойти на консультацию! » — Нил Д.Brown, LCSW

Примечание: эта запись в блоге была первоначально опубликована 23.08.16, а затем обновлена ​​и переиздана 16.10.19.


Обычно родители звонят мне с проблемой, с которой они сталкиваются со своим подростком, а затем говорят мне, что они не знают, что делать, поскольку их подросток отказывается идти на консультацию.

Когда это происходит, я знаю, что разговор, который я собираюсь провести с родителем, на самом деле является первым сеансом консультирования.

Подумайте об этом.

Если родитель говорит, что хочет, чтобы его подросток пошел на консультацию — , а их сын или дочь отказываются — это, вероятно, похоже на другие части их отношений, когда родитель хочет, чтобы их подросток что-то делал, а их ребенок сопротивляется и этому.

Независимо от того, хочет ли родитель решить своего ребенка проблема …

  • школьные усилия,
  • домашние обязанности,
  • личная гигиена,
  • время на компьютере,
  • комендантский час,
  • злоупотребление психоактивными веществами,
  • или любое другое поведение…

… основная проблема в том, что родитель хочет изменений, а подросток отказывается.

То же самое, когда подросток отказывается идти на консультацию.

Родитель хочет перемен, а ребенок сопротивляется.

Я называю эту модель взаимоотношений Битвой за контроль родителей и подростков.

Найди свой родительский голос

Итак, когда родитель говорит мне, что не может заставить своего ребенка прийти на консультацию, мой разговор с родителем предназначен для того, чтобы помочь им выбраться из битвы за контроль.Я основываю это на отношениях, которые у них в настоящее время есть с их сыном или дочерью, и помогаю им найти положительных и наделенных полномочиями родительского голоса .

Найдите свой позитивный и воодушевленный родительский голос: нажмите, чтобы твитнуть

Важным первым шагом в отказе от отношений, основанных на борьбе за контроль, является признание родителями того, что у них тоже есть проблема.

А именно, что они хотят помочь своему сыну или дочери внести важные изменения, и — по какой-то причине — не смогли найти способ добиться успеха.Им нужна помощь — как родители — зная, как лучше всего помочь своему подростку.

Когда родители владеют своей частью проблемы, это создает сдвиг и снимает с подростка давление, заставляющее его быть единственным, у кого есть проблема, и это дает им меньше возможностей сопротивляться. И это может быть первым шагом к прекращению Контрольной Битвы и к консультированию.

Когда родители признают свою часть проблемы, это создает сдвиг и снимает давление с подростка. Нажмите, чтобы написать в Твиттере

Важно получить профессиональную помощь

Давайте посмотрим на разговор, который у меня был с Мэри, когда она звонила о ее борьбе с дочерью Меган (15).

Мэри: Нил, мой муж Пит и я боролись с нашей дочерью Меган. Она все лето торчит в своей комнате, и я очень обеспокоен. Она говорит, что терпеть не может нас (своих родителей) и не хочет проводить с нами время. Она говорит, что мы слишком жуткие и не понимаем ее. Мы даже не можем вывести ее из комнаты, чтобы она пришла на ужин.

Neil: Ваша дочь, проводящая лето в своей комнате, звучит серьезно. Что она делает в своей комнате?

Мэри: В основном играет в видеоигры.Мы обеспокоены тем, что мы переехали сюда год назад, а у нее нет хороших друзей. Когда мы говорим ей, что ей нужно больше стараться, чтобы заводить друзей, она говорит, что все дети здесь странные, и у нее много друзей, с которыми она играет в свои видеоигры. Когда мы пытаемся сказать ей, что это ненастоящие друзья, она злится на нас и настаивает на том, что это так. Она просто пойдет в свою комнату и захлопнет дверь.

Поговорив с Мэри еще немного, мне стало ясно, что у этой 15-летней девочки были проблемы с социальной тревожностью, самооценкой и связанной с этим депрессией.

Очень важно получить ее профессиональную помощь.

Но основная проблема Контрольной Битвы в семье усугубляла эти проблемы и мешала решению.

Другими словами, чем больше родители настаивали, чтобы заставить Меган измениться, тем больше она сопротивлялась. Теперь родителям казалось, что у них связаны руки.

  • Если они толкали, она упиралась в пятки и сопротивлялась.
  • Если они не настаивают, проблема остается без решения.

И что еще хуже, они даже не смогли заставить Меган пойти на консультацию, где она могла бы получить некоторую помощь.

Итак, моя первая работа заключалась в том, чтобы помочь этим родителям сделать первые шаги, чтобы положить конец их битве за контроль и прийти на терапию с Меган.

Нил: Мэри, я рада, что вы ищете помощи для Меган, и да, ей нужно прийти на терапию. Вот что вы можете ей сказать. «Меган, мы очень обеспокоены тем, что вы проводите так много времени в своей комнате, не подружились в нашем новом городе и не разговариваете с нами.Мы знаем, что вы потрясающий ребенок, вы невероятно умны и талантливы, и вам есть что предложить. Но почему-то мы подводим вас и не нашли способа поддержать вас в продвижении вперед с момента нашего переезда сюда в прошлом году. Мы договорились о встрече с консультантом на четверг днем ​​в 16:00, и мы все идем вместе ». Я предполагаю, что Меган ответит отрицательно и скажет, что она не придет, и что вы и ее отец можете уйти, если хотите, но это ваша проблема.

Мэри: Совершенно верно, Нил.Именно это она и скажет.

Нил: И затем Мэри, вы можете ответить, сначала подтвердив ее чувства. Скажите: «Я знаю, что ты не хочешь приходить. Большинство подростков не хотят обращаться к психологу ». А затем продолжайте: «Но это важно. Вы важны! И так дальше продолжаться не может. Нам нужен лучший способ совместной работы, а сидеть за компьютером днем ​​и ночью — это не вариант. У нас назначена встреча, и мы все поедем. Мы с отцом знаем, что компьютер и ваши друзья-игроки очень важны для вас, поэтому мы не хотим, чтобы вы потеряли привилегию владеть им.Но чтобы сохранить эту привилегию, вам необходимо сотрудничать с нами ».

Мэри: Она просто набросится и захлопнет дверь.

Нил: Я уверен, что она это сделает, Мэри. Но пусть будет так. Напомните ей за час до встречи, а затем позвоните, когда придет время уходить. Если она категорически отказывается, просто приходите без нее, и мы поговорим подробнее о том, что происходит и что делать дальше. Если Меган решает не сотрудничать, вы не хотите, чтобы это управляло вами и Питом.Это слишком много власти и ответственности для проблемного 15-летнего подростка.

Мы обсуждали, как ей нужно было сообщить Меган, что иметь и использовать свой компьютер и игры — это привилегия, которую ей нужно заработать. И чтобы заслужить эту привилегию, ей нужно было продемонстрировать хорошее отношение и выполнить определенные обязанности.

Мэри объяснила, что Меган угрожала убить себя, если она потеряет свой компьютер, и я посоветовал ей, как обеспечить безопасность и ответственность Меган.

В четверг пришли Мэри, Пит и Меган.Меган была в довольно плохом настроении, но она неохотно участвовала и с достаточным сочувствием и поддержкой в ​​течение сеанса рассказала о своей социальной борьбе, депрессии и даже о конкретных проблемах в семье, которые ее беспокоили.

Мы с ее родителями очень благодарны ей за то, что она рассказала о том, что происходит, и мы договорились, что с помощью консультирования и лучшего понимания ее родителей, она сможет начать чувствовать себя лучше, избавиться от депрессии и вырастет. общественная жизнь в ее школе в новом городе.

Практические правила:

В течение следующих шести месяцев, благодаря семейным и индивидуальным консультациям, Меган превратилась в более прочную и счастливую версию себя.

Среди прочего, она научилась ценить то, кем она была, и как более здоровыми способами справляться со своими чувствами и эмоциональными потребностями. Фактически, то же самое сделали Мэри и Пит, которые поняли, что они не научили Меган многим из этих навыков, потому что у них самих их не было.

Итак, если вы не знаете, как привлечь подростка к консультированию, вот некоторые вещи, о которых следует подумать, и практические правила, которые следует применять: нет.

  • Если вы боретесь с проблемами со своим подростком, а он борется с вашими родительскими запросами и ограничениями, отказ пойти на консультацию — это просто нечто большее, чем та, и ваша цель — изменить эту модель. Я называю это «битвой за родительско-подростковый контроль».
  • Начните с подтверждения своих чувств. Например: «Я понимаю, что консультирование — это не то, чем вы очень хотите заниматься. Многие дети так думают, поэтому я понимаю ». Начните с проверки чувств вашего подростка.Нажмите, чтобы написать твит
  • Затем сообщите им, что вы, как родители, несете ответственность за проблему. Например: «Мама и я изо всех сил пытаемся найти лучший способ поддержать вас, а сейчас мы делаем не очень хорошо. Нам нужна помощь, чтобы узнать, что нужно делать ».
  • Подчеркните, какие они замечательные и насколько они важны для вас. Например:« Мы знаем, что вы потрясающий человек, и вы подходящие родители для вас и помогаете вам открывать и развиваться. ваш потенциал — наша самая важная работа.Мы не позволим себе подвести вас ».
  • Укажите, что консультирование поможет вам и им работать вместе, чтобы поддержать их в достижении юношеского возраста, готовых добиться успеха в своей жизни. Например: «Нам всем нужно ходить на консультацию вместе, чтобы вместо того, чтобы бороться друг с другом, мы все могли работать вместе, чтобы ваши подростковые годы были для вас счастливыми и хорошо подготовили вас к следующим этапам жизни».
  • Если вы все еще встречаетесь с сопротивлением, сообщите им, что их привилегии зависят от их сотрудничества и выполнения своих обязанностей. Не угрожай. Проясняйте только нейтральным тоном голоса. Помните, вы контролируете ожидания и привилегии. Они контролируют, будут ли они сотрудничать или нет.
  • Тогда отпустите. Если они не придут на прием, вы все равно получите необходимую помощь, чтобы помочь им двигаться вперед.
  • Получайте удовольствие от этих действий! Вы только что сделали первые шаги, чтобы положить конец битве за контроль родителей и подростков.
  • Какие решительные шаги вы предприняли, чтобы положить конец Контрольной Битве в вашей семье?

    Оставьте свои мысли в комментариях ниже:

    Если вам нужна помощь в решении контрольной битвы, вы можете скачать мою книгу «Конец битвы за контроль между родителями и подростками».

    И, пожалуйста, берегите себя; вам это нужно, вы это заслужили, вы этого достойны. А сейчас до свидания.

    Итак, вы хотите поговорить с терапевтом-подростком вашего ребенка Пределы конфиденциальности

    9 причин защитить конфиденциальность вашего ребенка от подросткового терапевта

    Если вы являетесь родителем подростка, проходящего терапию, у вас могут возникнуть вопросы о конфиденциальности с терапевтом вашего подростка. Возможно, в какой-то момент у вас возникло желание обратиться к терапевту вашего ребенка.Вам знакомы какие-нибудь из этих мыслей?

    Хотел бы я знать, что происходит на терапии моего подростка.
    Мне было бы лучше, если бы я могла просто поговорить с психотерапевтом моего подростка.
    Если я не поговорю с психотерапевтом моего подростка, они не узнают, что происходит на самом деле.
    Мой ребенок, вероятно, не воспитывает то, над чем ему нужно работать.
    Мне просто нужно поговорить о расписании или логистике. Ничего страшного.
    Я знал, что сначала должен спросить, и мой ребенок сказал мне, что это нормально.

    Как родитель, имеет смысл принять участие в терапии вашего ребенка и помочь ему почувствовать себя лучше. И во многих случаях сотрудничество с родителями является жизненно важной частью подростковой терапии. Но делать это нужно очень осторожно. Практически в любой ситуации лучше всего включить в этот разговор вашего ребенка.

    Включение вашего ребенка в ЛЮБОЙ разговор с подростком-терапевтом важно для защиты конфиденциальности, потому что это:

    1. Защищает терапевтические отношения между вашим ребенком и его терапевтом, поэтому терапия действительно работает
    2. Предотвращает воспроизведение нездоровой семейной динамики в терапии
    3. Снижает риск того, что ваш подросток обвинит вас в нарушении его конфиденциальности и отвлечет от более важных проблем
    4. Обучает вашего подростка, как быть самозащитником и распорядителем расписания
    5. Предотвращает выгорание терапевта, чтобы он мог продолжать эффективно выполнять работу, для которой вы его наняли.

    Вот 9 наиболее частых причин, по которым родители хотят обратиться к терапевту вашего ребенка, почему это не работает, и как лучше справиться с каждой ситуацией. Что на самом деле почти всегда означает вовлечение подростка в беседы с терапевтом. Выполнение этих советов поможет сохранить конфиденциальность терапевта вашего подростка.

    И, после того как вы прочтете все это, обратите внимание на часть 2: условия, при которых уместно поговорить с терапевтом вашего ребенка без его присутствия.

    * Это длинный, так что несите меня! Все это очень полезно! *

    ** Не пропустите примечание для подростков-терапевтов в конце статьи **


    Причина 1. Вы хотите сказать терапевту подростка, над чем, по вашему мнению, ему нужно поработать.

    Почему не работает

    Подросток должен чувствовать, что его терапевт находится в их команде. Когда другой взрослый говорит им, что делать, — это рецепт катастрофы подростковой терапии. Это означает, что терапевт должен относиться к подростку как к своему основному клиенту, а не к родителям.

    Если родители — это «жучок в ухе терапевта», говорящий им, над чем работать, родители становятся клиентом, а не подростком. Подросток определенно не будет чувствовать, что ИХ цели — это то, что движет терапией.

    Это хитрая «диалектика» (две противоположности, истинные одновременно), потому что родители являются платными клиентами. Хотя кажется справедливым, что платящие клиенты получают прямой доступ к услугам, в этом случае доступ родителей к терапевту без присутствия подростка фактически разрушает оплачиваемые услуги.

    Я не могу сказать вам, сколько раз я работал с подростками, которые жалуются на то, как их родители общались со своим предыдущим терапевтом (или даже со мной, если / когда это произойдет). Они вправе чувствовать себя оскорбленными, даже если намерения родителей исходят из хорошего места. Если это произойдет, мы потратим много времени на то, чтобы проверить их чувства, а это значит, что у нас не будет времени работать над реальными проблемами, с которыми они сталкиваются.

    Что делать вместо

    Давайте во-первых, избегаем этой ситуации! Если ваш ребенок чувствует, что может доверять своему терапевту, он быстрее установит с ним взаимопонимание.Это означает, что мы можем приступить к работе над причинами, по которым вы хотите, чтобы они проходили терапию, и вы столкнетесь с меньшим сопротивлением! Пожалуйста, постарайтесь по возможности не направлять терапию вашего ребенка.

    Когда это абсолютно необходимо, будьте прозрачны. Каждый раз, когда вы общаетесь с психотерапевтом подростка, он должен знать об этом и быть свидетелем этого. Тогда им не нужно задаваться вопросом, чья повестка дня стоит на столе. Держите их в комнате, когда вы звоните по телефону, поставьте им копию в отправляемом вами электронном письме и убедитесь, что они присутствуют, если вы встречаетесь с их терапевтом.

    Причина 2: вы хотите рассказать терапевту о том, что вы заметили, чтобы у него были объективные данные для работы с подростками.

    Почему не работает

    Абсолютной истины не существует. Ваша точка зрения всегда субъективна, потому что ваши эмоции, ценности и жизненный опыт — это то, как вы смотрите на мир. В этом нет ничего плохого, ты человек! Но у вашего ребенка другой взгляд на ситуацию. Итак, когда терапевт привносит в сеанс точку зрения родителей, он может быстро превратиться в битву «он сказал-она-сказал».Это отвлекает и тратит время на то, чтобы отвлечься от реальных проблем в терапии.

    Что делать вместо

    Убедитесь, что ваш ребенок участвует в любом разговоре с терапевтом. Присутствие вашего подростка в разговоре дает ему возможность соглашаться / не соглашаться / изменять / защищать прямо в данный момент. Это защищает терапевтические отношения, как описано выше. И это экономит МНОГО времени и детективной работы, когда терапевту не нужно переключаться между источниками, пытающимися собрать данные.

    Причина 3. Вы не хотите расстраивать своего подростка, смущать его или говорить в его присутствии что-то негативное.

    Если вы просто читаете причины 1 и 2 и думаете: «Но я не хочу отказываться от положительного прогресса» или «Я не хочу, чтобы мой ребенок думал, что я плохо о них говорю», то эта для ты!

    Почему не работает

    Чтобы терапевт вашего ребенка мог использовать информацию, которую вы ему предоставили, она должна появиться в комнате. Ваш ребенок будет интересоваться, откуда их терапевт получил информацию, если они сами не рассказали об этом.По моему опыту, они довольно быстро это понимают.

    Следствием этой косвенной формы общения является то, что она угрожает доверию между вашим ребенком и его терапевтом. Это также способствует возникновению подозрений не только между подростком и его терапевтом, но и между вами и вашим подростком. С другой стороны, если бы вы не собирались, чтобы терапевт поднимал этот вопрос на сеансе, я бы ошибся в том, чтобы вообще не делиться. Таким образом, вы не просите терапевтов вашего ребенка хранить ваши секреты.

    Как семейный терапевт в душе моя цель — способствовать здоровому и честному, хотя иногда и сложному, общению в семье. Таким образом, использование терапии как пространства для практики — прекрасный способ смоделировать важность прозрачности, подлинности и уязвимости. Секреты вызывают у нас тошноту. Давайте воспользуемся терапией, чтобы поправиться.

    Что делать вместо

    Если вас беспокоит, как дела у вашего ребенка, сначала подумайте об этом напрямую. Ваш подросток не слишком уязвим, чтобы слышать ваши опасения.Ни вы, ни их терапевт не должны относиться к ним как к таковым.

    После нескольких попыток, если вы все еще чувствуете, что эту проблему нужно решить непосредственно с терапевтом, сообщите ребенку о своем намерении. Попробуйте сказать что-нибудь вроде: «Мы уже много раз говорили об этом, я думаю, важно, чтобы Лора знала». Итак, я собираюсь:

    • , напишите ей. Я отправлю вам копию, чтобы вы могли увидеть это и точно знать, что я сказал »или
    • попросите о встрече со всеми присутствующими »

    Когда все присутствуют, у каждого есть возможность обсудить свой дискомфорт, получить одобрение и признание, а также понести ответственность за свое поведение.

    Причина 4: Вы беспокоитесь и беспокоитесь о своем ребенке и хотите обсудить это с его подростковым терапевтом

    Почему не работает

    Полагаться на внешнюю информацию, чтобы успокоить свои внутренние эмоции, обычно не работает. Поиск успокоения не поможет вам избавиться от детского беспокойства и не поможет вам. Это хорошая повязка: работает на короткий срок, давая вам что-то, чтобы успокоить тревожные мысли. Но не в долгосрочной перспективе. Потому что, как только это пройдет, эти тревожные мысли вернутся, и вам потребуется все больше и больше уверенности, чтобы успокоить свой мозг.

    Каждый раз, когда это происходит, возникает новая потенциальная угроза отношениям вашего ребенка с терапевтом (см. Выше).

    Плюс, подумайте о том, как вы беспокоитесь о том, что не принимаете участие в терапии вашего ребенка. Затем подумайте о том, насколько тревожным будет ваш ребенок, если он не станет участником его СОБСТВЕННОЙ терапии. Особенно, если ваш ребенок в первую очередь проходит терапию от беспокойства, последнее, что вам нужно делать, — это использовать его терапевта, чтобы успокоить ваши эмоции, одновременно усугубляя их.

    Что делать вместо

    Научитесь терпеть неопределенность неизвестного.Попробуйте применять успокаивающие техники каждый раз, когда возникает желание. Эти техники включают глубокое дыхание, внимательность, здоровые отвлечения и т. Д. Если после того, как начальная волна беспокойства утихает, вы все еще беспокоитесь, спросите себя, что на самом деле происходит, а что, как вы боитесь, происходит. Узнайте о вероятности угрозы.

    Если эти методы не работают, подумайте о какой-нибудь краткой индивидуальной терапии, чтобы укрепить свои собственные навыки толерантности к стрессу. Ничто не заставит вашего ребенка больше работать над собой, чем то, что вы делаете то же самое! Кроме того, тогда вы можете моделировать позитивное психическое здоровье, а это именно то, чему вы хотите, чтобы они научились в терапии, верно ?!

    Причина 5: Вам нужен совет подросткового терапевта о том, что делать в конкретной ситуации

    Почему не работает

    Если ваш ребенок перешагнул границы, нарушил правила проживания или находится в небезопасной обстановке, скорее всего, вам будет рекомендовано использовать стратегии изменения поведения.Например, это может означать внедрение последствий или усиление структуры. Если ваш ребенок думает, что это исходило от его терапевта, он может начать избегать своего терапевта.

    Это еще больше усложняет ситуацию, потому что одна из ролей подросткового терапевта — помочь им научиться изящно принимать последствия. Если вы поместите психотерапевта вашего ребенка в псевдо-родителя, то обращение за советом по воспитанию может поставить под угрозу их роль психотерапевта вашего ребенка.

    Также существует риск того, что ваши потребности не будут удовлетворены в этом разговоре.Вы можете разочароваться в психотерапевте вашего ребенка, если он не даст вам того совета, который вам нужен. Все это разочарование и нарушение взаимопонимания того не стоит. Как видите, просить совета по воспитанию у индивидуального психотерапевта вашего ребенка — это беспроигрышная ситуация для всех.

    Что делать вместо

    Проконсультируйтесь с тренером для родителей. Они могут сотрудничать с индивидуальным терапевтом вашего ребенка, чтобы убедиться, что они ведут вас по правильному пути с учетом конкретных потребностей вашего ребенка.Это защитит конфиденциальность терапевта вашего подростка и, что наиболее важно, обеспечит всем необходимую помощь!

    Причина 6: Ваш ребенок говорит такие вещи, как «ну, мой терапевт-подросток сказал…», как вызов вашему воспитанию.

    Почему не работает

    Это расщепление, защитный механизм, используемый подростками (а иногда и взрослыми) в моменты сильного давления, стресса, беспокойства и гнева. Расщепление — это попытка отвлечь внимание от себя путем создания трений между двумя другими сторонами.

    Если родители и терапевт работают над изменением, которое кажется подавляющим, подросток может переключить внимание на то, чтобы настроить эти стороны друг против друга.

    Это часто НЕ сознательный, преднамеренный или манипулятивный процесс. Это бессознательный защитный механизм!

    Что делать вместо

    Отнеситесь к тому, что ваш ребенок говорит вам о убеждениях своего терапевта, с недоверием. Помните, что они запоминают те фрагменты разговора, которые больше всего перекликаются с их болью.Они часто не сообщают о другой половине разговора, которая резонирует с их чувством вины.

    Я часто напоминаю родителям моих клиентов-подростков: «Я не верю всему, что ваш ребенок рассказывает мне о вас; в такие моменты может помочь вам оказать мне такую ​​же любезность ».

    Будьте уверены, что психотерапевт вашего подростка заботится обо всех в глубине души и не бросает вас под автобус. Если вас постоянно беспокоит, что вы и психотерапевт вашего ребенка не на одной странице, попросите поговорить об этом во время сеанса с ребенком, чтобы сохранить конфиденциальность с психотерапевтом вашего подростка.

    Причина 7: Ваш ребенок сказал вам, что ему не нравится их терапевт

    Почему не работает

    Если в терапевтических отношениях действительно есть проблема, то это очень полезный, хотя и чуждый опыт, напрямую ориентироваться в ней. Работа над проблемами во взаимоотношениях в терапии — один из лучших способов улучшить ваши отношения вне терапии. Поступая таким образом, вы узнаете, что можно решать проблемы напрямую, без конфликта и при этом сохраняя позитивные отношения.Ваш ребенок нуждается в этом опыте, чтобы иметь здоровые отношения в будущем. Вы не можете сделать это за них.

    В качестве альтернативы также возможно, что это тоже может быть расщепление. Им может быть некомфортно из-за изменений и ответственности, которые представляет терапевт. Попытка защитить их от их собственных болей роста может быть благоприятным паттерном, который необходимо изменить.

    Что делать вместо

    Подтвердите их дискомфорт. Реальный он или мнимый — решать не вам.Поощряйте их напрямую работать над своими отношениями. Помогите подростку придумать язык, на котором он сможет решить свои проблемы, и попросить удовлетворить их потребности. Если это не сработает, предложите встречу всем вместе, а не в одиночку!

    Причина 8: У вас есть вопрос по расписанию, чтобы задать подростку-терапевту

    Почему не работает

    Хорошо, это подойдет для самой проблемы с расписанием! Но это упущенная возможность научить подходящей для развития независимости.Чем старше становится ваш подросток, тем больше ответственности он берет на себя, управляя своим расписанием. Если вы делаете это за них, возможно, вы усиливаете зависимость от задач, которые они вполне могут выполнить в их возрасте. Не упустим возможность попрактиковаться в жизненных навыках!

    Что делать вместо

    Вначале включите их в планирование разговоров и электронных писем. Со временем постепенно переложите эту ответственность на своего подростка. Может быть, начните с того, что попросите их поставить вам подписку на рассылку писем.Ваш подросток узнает, как стать эффективным потребителем лечения психического здоровья (или любой другой медицинской помощи в этом отношении).

    С точки зрения логистики вы показываете им, как управлять этими типами коммуникаций. Умение назначить или изменить встречу — важный навык для взрослой жизни. Видя, как вы это делаете, они подготовятся к тому, чтобы сделать это сами.

    Клинически вы допускаете автономию в собственном лечении. Автономия — это потребность подростков, соответствующая их развитию. И приглашение их стать частью их собственной терапии будет поддерживать их готовность на высоком уровне!

    Причина 9: Вы спросили своего ребенка, можно ли поговорить с его терапевтом, и он сказал да!

    Почему не работает

    Вот в чем дело.Я только что привел 8 веских причин, почему это плохая идея! Как вы думаете, они думают об этом ?! Точно нет! Наша работа как взрослых / опекунов — принимать мудрые и трудные решения для молодых людей, когда у них самих нет плюсов и минусов.

    Когда дети говорят «да», это обычно комбинация причин. Во-первых, из-за силовых отношений между родителем и ребенком говорить «нет» очень неудобно. Подростки, скорее всего, скажут родителям «да», если они в первую очередь несут в себе вину и стыд за «нужду» в терапии или за «то, что родители тратят на них деньги для решения своих проблем».

    И еще труднее сказать «нет», если в основе лежит отсутствие свободы говорить искренне или отстаивать свои потребности. Логично, что подросток с большей вероятностью будет бояться риска сказать «нет» родителям, с которыми им приходится жить каждый день, а затем беспокоиться о своих терапевтических отношениях с кем-то, кого они видят один час в неделю и проявляют к ним безоговорочно положительное отношение.

    Другая причина, по которой они могут сказать «да», заключается в том, что им очень неудобно находиться в комнате, когда родители выражают свои опасения.Естественно, подросток даст добро и пропустит эту неприятную ситуацию, особенно если он знает, что отчет не будет ярким.

    Однако сам характер нашей работы смещается от краткосрочных стратегий к долгосрочным. Таким образом, хотя разговор без них может предотвратить временный дискомфорт, он только усугубит проблемы в долгосрочной перспективе (см. Все вышеперечисленное).

    Что делать вместо

    НЕ ПРОСИТЕ РЕБЕНКА РАЗГОВАРИВАТЬ С ИХ ТЕРАПТОМ БЕЗ НИХ! Попробуйте любую из вышеперечисленных стратегий, чтобы не поставить ребенка в неудобное положение и / или не позволить ему сорваться с крючка.Если вам необходимо поговорить с психотерапевтом вашего ребенка, пусть ваш подросток присутствует во время этого разговора. Для них это прекрасная возможность применить на практике все, чему они учатся в терапии, чтобы умело справляться с неудобной ситуацией!


    Если все эти предложения кажутся слишком сложными, подумайте о лучшем решении: семейная терапия

    Роль подросткового терапевта не в том, чтобы быть вашим семейным терапевтом или тренером для этих разговоров. Они здесь, чтобы помочь вашему подростку.Поэтому, если все решения по защите конфиденциальности с психотерапевтом вашего подростка слишком сложно реализовать самостоятельно, то пора попробовать коучинг родителей или семейную терапию.

    Работа с семейным психотерапевтом может помочь вам на постоянной основе ориентироваться в этих разговорах. Подтверждение и подотчетность необходимы вашему подростку, чтобы по-настоящему выздороветь. И один разговор с их терапевтом не даст этого никому в вашей семье.

    Вся эта семейная динамика может внести свой вклад в некоторые из основных причин, по которым ваш подросток вообще проходит терапию.Не ждите, чтобы обратиться к ним. Устойчивые изменения происходят, когда мы обращаемся ко всей семейной системе!


    Если вы подросток-психотерапевт, родители которого борются за соблюдение конфиденциальности с вами как с терапевтом-подростком:

    Я настоятельно рекомендую вам поделиться с ними этой статьей. Я планирую попросить родителей моих клиентов-подростков читать это в качестве домашнего задания при каждом приеме! Чем лучше мы защищаем конфиденциальность между подростками и их терапевтом с самого начала, тем более гладким будет терапия и тем меньше мы будем чувствовать себя обгоревшими!

    В Консультационном центре округа Монтгомери мы всегда рады сотрудничать с вами, работая с родителями или семьями, чтобы дополнить вашу работу с вашими клиентами-подростками! Наконец, Лаура Гольдштейн предлагает консультации о том, как концептуализировать ваш случай в рамках этих динамических проблем семьи.И она может помочь вам защитить свои пределы, одновременно выполняя клинически необходимую работу!


    Об авторе

    Лаура Голдштейн, LCMFT , лицензированный клинический семейный терапевт в Роквилле, штат Мэриленд, и основатель Консультационного центра округа Монтгомери, LLC. Лаура получила степень бакалавра неврологии в колледже Франклина и Маршалла в Ланкастере, штат Пенсильвания. Затем она получила степень магистра семейной терапии в Университете Томаса Джефферсона в Филадельфии.Лаура прошла интенсивное обучение диалектической поведенческой терапии (DBT) в Институте поведенческих технологий Linehan в 2015 году. Она также прошла обучение на Уровне 1 по терапии пар Готтмана. После того, как Лора проработала как наркозависимые, так и не запустила программы ВГД, теперь Лора занимается частной практикой вместе со своими прекрасными коллегами! Консультационный центр округа Монтгомери обслуживает отдельных лиц, семьи, родителей и пары, которые борются с сильными эмоциями, тяжелыми отношениями и неадекватным поведением, позволяющим справляться с трудностями.


    Присоединяйтесь к нашему списку рассылки

    39.052666-77.1266349

    Как это:

    Нравится Загрузка …

    Что делать, если мой подросток не хочет помощи

    Может быть сложно признать, что ваш подросток находится в депрессии. Но это может быть еще сложнее, если вы чувствуете, что им не нужна помощь. Если вы болтали со своим подростком и предлагали ему помощь, возможно, теперь вам нужно просто набраться терпения. Один из основных симптомов депрессии — усталость, поэтому делать что-либо бывает очень сложно.Вашему ребенку может казаться, что он находится в действительно темном месте и отрезан от своих друзей и семьи. Таким образом, им может показаться, что они не хотят вас слушать или принимать вашу помощь.

    Сохранение линий связи чрезвычайно важно, даже если в данный момент кажется, что это всего лишь одностороннее движение. Хорошая новость в том, что есть несколько простых вещей, которые вы можете сделать дома, чтобы улучшить настроение и самочувствие вашего подростка. Воспользуйтесь приведенными ниже советами, чтобы помочь справиться с симптомами (как на данный момент, так и в долгосрочной перспективе) и дать подростку дополнительное время, чтобы обдумать ситуацию, пока он не захочет поговорить и получить поддержку.

    Вещи, которые могут помочь при депрессии

    Поддержка и подключение

    Социальные связи — невероятно важный защитный фактор от депрессии. Поощряйте своего подростка присоединяться к вам для простых занятий, дайте ему возможность пообщаться с вами или просто пообщаться. Попробуйте предложить им присоединиться к вам во время короткой поездки, похода по магазинам или прогулки с собакой. Возможно, вам придется попробовать несколько раз, так что наберитесь терпения.

    Крепкие дружеские отношения также могут повысить самооценку и усилить чувство принадлежности, самоуважения и надежды.Поощряйте своего ребенка проводить время с доброжелательными друзьями и участвовать в общественной деятельности, если они чувствуют, что могут. Это может включать общение с другими молодыми людьми в Интернете.

    Возможность поговорить

    Ваш молодой человек может не захотеть разговаривать, когда вы приблизитесь к нему. Хотя подталкивать их к открытию бесполезно, им важно знать, что, когда они захотят, вы будете рядом с ними.

    Иногда поговорить со взрослым другом может быть проще, чем с родителем, поэтому, если есть кто-то близкий вашему ребенку, подумайте о том, чтобы поговорить с ним об этом и попросить их связаться с ним.Например, ваш подросток может чувствовать себя более комфортно, разговаривая с тетей, спортивным тренером, учителем или родителем друга. Помните: если они предпочитают поговорить с кем-то другим, это не значит, что вы сделали что-то не так.

    Хобби и деятельность

    Это также может помочь воодушевить их то, что им нравится делать самостоятельно или с друзьями. Будь то музыка, творчество, просмотр спортивных состязаний или что-то еще, иногда им может потребоваться поддержка или напоминание, чтобы они продолжали заниматься тем, что доставляет им удовольствие.

    Сохраняйте ожидания реалистичными — например, если ваш подросток является конкурентоспособным бегуном, но он чувствовал себя подавленным и не бегал уже несколько месяцев, он, вероятно, не захочет сразу вернуться к обычному бегу. Небольшие шаги, например, просто добраться до парка и потратить десять минут на прогулку, более достижимы.

    Упражнение

    Движение и физическая активность особенно важны для тех, кто находится в депрессии. Простые предложения, такие как приглашение вашего ребенка на прогулку, плавание или поездку на велосипеде, могут вызвать выделение эндорфинов, что может поднять его настроение.Эти действия могут быть кратковременным выключателем, который может дать им возможность подумать о том, чтобы получить помощь или заняться другими видами деятельности, требующими большей концентрации или концентрации.

    Хорошее питание и сон

    Питательная пища и достаточное количество сна чрезвычайно полезны при лечении депрессии. Оптимальное количество сна, необходимое молодым людям, составляет 7,5 часов в сутки. Помогите своему ребенку установить регулярный режим сна в течение недели и в выходные и выработайте привычки, которые помогут ему лучше спать.

    Помните: если ваш ребенок находится в депрессии, он, скорее всего, испытает вялость и низкую мотивацию. Так что, если они сначала не захотят внести позитивные изменения в образ жизни, наберитесь терпения и постарайтесь найти способы сделать это как можно проще для них.

    Ознакомьтесь с другими стратегиями самопомощи на ReachOut.com. Ваш подросток также может найти истории о депрессивном опыте других молодых людей. Это может быть действительно позитивным способом справиться с депрессией, поскольку ваш ребенок не будет чувствовать себя таким изолированным и одиноким.

    На прием к врачу

    Ваш подросток может чувствовать себя более комфортно, говоря с врачом о своих физических симптомах, а не об их эмоциональных симптомах.

    Попросите их перечислить свои симптомы, когда они возникают и как они к ним относятся. Думайте об этом как о способе помочь им раскрыться и почувствовать себя более комфортно при получении поддержки. Предложите пойти с ними на прием, но уважительно относитесь к тому, как они хотят заботиться о своем здоровье.

    Выражение эмоций

    То, как подросток видит вашу реакцию на ситуации, дает им образец навыков совладания с ситуацией, поэтому то, как вы справляетесь со своими эмоциями, имеет решающее значение.Вашему ребенку необходимо знать, что вы его поддерживаете и заботитесь о нем, но также и что вы уважаете его потребность найти свой собственный путь в его ситуации.

    В этой ситуации важно быть верным своим чувствам. Не скрывайте своего беспокойства, но постарайтесь сохранять спокойствие и помочь ребенку почувствовать уверенность в том, что с этим он справится с помощью. Не пытайтесь подбодрить их или говорить: «Это пройдет» или «Я знаю, что вы чувствуете». Покажите свои искренние чувства и заинтересованность в их поддержке, но поймите, что дело не в вас.

    Многие родители, страдающие подростковой депрессией, винят себя или чувствуют себя виноватыми. Помните, что депрессию нельзя контролировать — это не ваша вина, и вы не потерпели неудачу как родитель. Когда вы ухаживаете за своим подростком, помните, что забота о себе тоже важна.

    Почему подростки ненавидят терапию

    «Как мне заставить ее рассказать о своих чувствах?» — спрашивает Джин, стажер-консультант, которая собирается встретиться с 13-летней Ханной для предварительной встречи. «Я не знаю, что ей сказать.»Ханна будет первым клиентом, которого Джин увидела без более опытного терапевта рядом с ней, и она обеспокоена.

    О, мальчик, Мне интересно в частном порядке. Они все еще учат, что хорошая терапия означает, что дети изливают свои чувства ? Мне внезапно вспоминается клиентка-подросток, которую я видел много лет назад, которая, когда я спросил, что не сработало в ее предыдущей терапии, начала издевательскую песню своего терапевта: «Итак, Синди, как это ? заставить тебя чувствовать? Как сочетается с , которые заставляют вас чувствовать? Как это заставляет вас чувствовать себя ? »« Ух, — продолжила она, — уже хватит моих долбаных чувств.Это заставило меня почувствовать, что я просто хочу, чтобы она заткнулась! Вот как это заставило меня почувствовать! »

    « Не беспокойтесь о том, чтобы заставить ее говорить о своих чувствах, — говорю я Джин. — Если вы делаете что-то близкое к тому, что Ханна требует от вас, вы не станете иметь. Она покажет вам, что у нее есть ».

    Не так давно я тоже считал чувства клиента Святым Граалем терапии. вопросы о чувствах на самом деле являются источником раздражения для детей.Они будут говорить о них, хорошо, но не в обсуждении, изолированном от текущего разговора, с включенным прожектором. Кроме того, сам вопрос теперь настолько предсказуем, что его пародируют даже люди, которым он призван служить.

    Большинство подростков проходят терапию только потому, что их родители, их учителя, судья по делам несовершеннолетних и / или какой-либо взрослый авторитет где-то сказали им, что они должны обратиться к терапевту. Следовательно, они часто находят самые стандартные попытки «вовлечь» их в бешенство.Например, на терапевтический бромид: «Мы здесь не для того, чтобы говорить обо мне. Мы здесь, чтобы говорить о вас», их (обычно невысказанный) ответ может быть только: « Вы, , можете быть здесь, чтобы говорить обо мне. , но Я не — я вообще никогда не хотел с вами разговаривать «. Короче говоря, они не разговаривают, не хотят отвечать на вопросы, не хотят находиться в наших офисах и не стремятся облегчить нам задачу, поэтому мы часто прибегаем к нашим устаревшим терапевтическим клише, потому что мы не знаем, что еще делать.Вероятно, будет справедливо сказать, что большинство подростков, сильно защищая свою зарождающуюся самость, ненавидят терапию, которую не видят, и что слишком многие ненавидят ее еще больше, когда они попробуют. В то время как подростки и подростки нуждаются в нашей помощи в решении многочисленных проблем семейной, академической и социальной жизни больше, чем когда-либо, разрыв между клинической теорией, преподаваемой в аспирантуре, и реальной практикой, к сожалению, продолжает увеличиваться.

    Большинство из нас никогда не учились разговаривать с подростками.Психоаналитики обучали меня психотерапии, которые много работали, чтобы привить мне понимание важности бессознательного конфликта, структуры характера, объектных отношений, межличностной динамики и переноса. Это была отличная тренировка, которая оказалась очень ценной, но это было начало, а не конец. Это ударило меня прямо между глаз, когда я устроился на свою первую работу штатным психологом в лечебном центре для социально и эмоционально неуравновешенных мальчиков и девочек, которым было наплевать на свои бессознательные конфликты или что-то еще, имеющее отношение к терапии.Я спрашивал их: «Каковы ваши цели лечения?» и они смотрели на меня, как будто говоря: «Леди, есть ли на моем лице что-нибудь, что говорит о том, что у меня есть цель лечения?» Я бы дал интерпретацию их поведения — «Интересно, кричите ли вы на свою мать, когда она спрашивает вас, куда вы идете, потому что это кажется агрессивным» или что-то еще — в надежде вызвать небольшое озарение, и они смотрели тупо посмотрел на меня на мгновение, прежде чем встать и покинуть сеанс.

    Когда я начал серьезно относиться к подросткам, я понял, что если бы я хотел, чтобы один из них сидел в моем офисе более половины сеанса, мне пришлось бы изменить то, как я с ним разговариваю.Нам нужен был язык, который был бы более естественным, общедоступным, взаимно раскрывающим, чем вопросительный, интерпретирующий, ритуальный клинический язык, которому меня учили. Я выучил этот новый язык, но не сам — меня учили эти злые, несчастные дети. Они стали моими первыми преподавателями аспирантуры, поскольку начали реагировать на наши более прозрачные и непринужденные встречи. Они показали мне, что успешное лечение с ними зависит не от того, как, по моему мнению, «должна» идти терапия, а от того, что заставит их вернуться во второй и третий раз.

    Я начал понимать, что цель разговора с ними заключалась в том, чтобы немного заинтересовать их, о чем мы можем в итоге поболтать, пошутить или спорить в текущем или следующем сеансе. Еще одна цель наших переговоров заключалась в том, чтобы они меньше боялись надежды. Так многих из этих детей так часто подводили разные взрослые, учреждения и обстоятельства, что они научились защищать себя, отказываясь позволять себе хотеть всего, чего, по их мнению, они не могли получить — прочной дружбы, поддержки со стороны родителей и учителя, хорошие оценки, чувство собственного достоинства и, конечно же, реальная помощь терапевта.Итак, я начал чувствовать, что если бы я мог подтолкнуть их к мысли, что они могут захотеть хоть немного попробовать с моей помощью, чтобы получить то, что они хотят, это был бы большой шаг вперед в лечении.

    За эти годы я разработал подход, который я называю терапией естественного закона, что просто означает, что я стараюсь проводить терапию в максимально возможной степени в соответствии с нормальным, естественным способом, которым люди разговаривают друг с другом в разных обстоятельствах, без заранее продуманных правил. , протоколы или сценарии. Людей, которые кажутся неестественными, настоящими или нормальными, часто считают фальшивыми, двуличными и властными.Неудивительно, что они вызывают у других чувство недоверия, беспокойства, защиты и гнева. Из всех клиентов, возможно, подростки больше всего защищают свое уязвимое чувство собственного достоинства и особенно неумолимы по отношению к взрослым, которые, кажется, разговаривают с ними свысока, пытаются получить над ними какое-то преимущество или занимают вербальную позицию.

    В некоторых моих терапевтических принципах есть элемент, противоречащий интуиции. Например, как мы можем продемонстрировать свою надежность подростку, который не доверяет всем взрослым? Стандартным правилом для того, чтобы вызвать доверие у клиентов, является предварительное обещание конфиденциальности.Но я обнаружил, что воздержание от указания на несоответствия в их рассказах, которые они еще не готовы исправить, — лучший способ завоевать доверие подростков, чем обещание хранить их секреты. Вместо того, чтобы использовать стандартную клиническую технику устранения этих несоответствий в форме легкой конфронтации, более уважительно защитить их достоинство, помалкивая. Что заставляет ребенка чувствовать себя в безопасности, так это осознание того, что если он скажет что-то, о чем не хотел говорить или не осознавал, это опровергнет его предыдущие утверждения, я не собираюсь смущать его, указывая на его оплошность.

    Например, однажды я лечил 14-летнюю девочку, которая на первых трех сеансах была непреклонна, что у нее нет никаких проблем. На четвертом сеансе я комментировал ее очевидное незнание того, как ее гнев и раздражительность повлияли на остальных членов ее семьи, когда она выпалила: «Почему я должна беспокоиться о них, когда я единственная, у кого все проблемы? ! » Было бы недоброжелательно и бесполезно указать на то, что она просто противоречила тому, что она говорила в течение нескольких недель, демонстрируя, что я гораздо больше стремился быть правым и заставить ее увидеть правду так, как ее видели другие, чем помочь ей стать более комфортно говорить то, что она действительно чувствовала или думала.

    Я также начал переосмысливать значение терапевтического союза и установления взаимопонимания. Обычный процесс установления связи с клиентами заключается в том, чтобы повсюду распространять сочувствие, осторожно и непредвзято реагировать на каждое слово, произносимое клиентом. Но слишком очевидные попытки терапевтического объединения с подростками до того, как произойдет какое-либо реальное взаимодействие, просто вызывают у клиентов-подростков реакцию «фырка» и немедленно ставят под угрозу любое построение отношений. Раппорт не возникает непосредственно из «техник построения раппорта»; он органически вырастает только из взаимного уважения и уважения, которые люди развивают друг к другу — то, что требует подлинного взаимодействия с течением времени.Идея о том, что раппорт ведет к взаимодействию, совершенно не соответствует действительности. Вы вовлекаетесь, и, если вам нравится то, что вы видите в другом человеке, вы подключаетесь. Тогда у вас есть взаимопонимание.

    Кроме того, в духе установления взаимопонимания с упорным или сопротивляющимся клиентом-подростком терапевты иногда устанавливают более жесткую шкалу в пользу сочувствия и поддержки, чем ответственности, чтобы избежать сложных тем и не оттолкнуть молодого клиента. Они могут оправдывать такое поведение, как крайняя грубость, ненормативная лексика и прямые оскорбления, или воздерживаться от комментариев по поводу неуместных действий клиента, таких как побитие камнями и полуанонимный секс, или склонность к воровству в магазинах, которые требуют искреннего ответа.Эта сдержанность может передать клиенту-подростку не то, что эти терапевты искренне заботятся, а то, что они готовы пожертвовать некоторой долей самоуважения, чтобы успокоить клиента.

    Однако, когда мы жертвуем своими личными границами или делаем вид, что не замечаем происходящего во время сеанса, чтобы сохранить мир, мы теряем доверие, которое нам необходимо для выполнения нашей работы. Уравновешивание демонстрации нашего понимания и сострадания с нашей способностью и готовностью привлекать к ответственности всех в комнате за свои действия (включая нас самих) — одна из самых серьезных проблем, с которыми терапевты сталкиваются с клиентами, особенно с проблемными подростками.

    ——

    Если бы существовал универсальный символ подростковой терапии, то это было бы каменное лицо молчаливого подростка, сидящего перед очень осторожным зондом-терапевтом. Акт речи становится настолько наполненным смыслом, что может затмить саму терапию и замедлить ее до полной остановки. Поскольку мы позволили разговору иметь большее значение для нас, чем для наших клиентов, мы непреднамеренно преуменьшаем ценность слов как валюты, давая нашим клиентам, так сказать, силу кошелька, заставляя нас просить каждый цент.В результате клиенты-подростки, которые недовольны тем, что их отправили на терапию, или которые просто стесняются разговора с кем-то, кого они почти не знают, могут сидеть и смотреть развлекательное шоу чечетки, которое мы делаем, чтобы получить от них ответ.

    Пока мы подходим к проблеме помощи подросткам, спрашивая: «Как мне заставить этого ребенка говорить?» терапевты будут нести бремя активизации терапии — не лучшая клиническая стратегия. Ниже приведены три тематических исследования, в которых некоторые из принципов, которые я обсуждал выше, или их отсутствие, сыграли важную роль.Три девушки, о которых я писал, очень разные личности, с разной степенью интереса к терапии. В результате мой подход и конфигурация соответствующих методов лечения в каждом случае различаются. За исключением нескольких незначительных изменений в тоне или темпе, я подошел к мальчикам с тем же набором принципов, с которыми я подошел к этим девочкам.

    Мягкое искусство не принимать наживку

    Рэйчел, которой было 15 лет, направила ее семейный врач, когда ее мать обнаружила, что она порезала себя.Она не сопротивлялась терапии и охотно приходила на сеансы. Одета в серое и черное и часто носила низко спущенную толстовку с капюшоном, закрывающую большую часть лица, она была забавной, теплой, доброй, симпатичной — и полна презрения к себе. Утонченная и осмотрительная в моем офисе, она, как я понял из того, что она мне рассказала, была совсем другой среди своих друзей. С мальчиками она щеголяла своей сексуальностью — носила обтягивающую одежду и много макияжа, энергично флиртовала, чтобы компенсировать то, что, по ее мнению, было ее некачественной внешностью и индивидуальностью.Отчасти из-за того, что она по природе чутка к боли других людей (слишком осознавая свою собственную), а отчасти чтобы компенсировать собственное чувство неполноценности, она стала помощником для всех своих друзей, которые хотели обсудить свои проблемы. Она была довольна поглощением их боли в обмен на чувство, что ее ценят, и, как правило, говорила «да» и соглашалась делать что-то, даже когда она действительно этого не хотела. В то же время у нее была репутация человека, с которым ее сверстники не хотели бы перечить, иногда набрасывались на нее, когда расстраивались или когда она узнавала о какой-то несправедливости, понесенной третьей стороной.Над всем этим лежала неподвижная масса депрессии и беспокойства, подобная тяжелому облаку, под которым она находилась много лет.

    Рэйчел также была очень безрассудной и саморазрушительной в умышленном, преднамеренном смысле. Вначале она рассказывала мне о том, что делала — что-то гарантированно поднимало уровень тревожности терапевта. Ночью она обожгла руку нагретой английской булавкой или порезала себя ножом, чтобы отвлечься от своих проблем и заснуть.Хотя она никогда не вступала в половой акт, она вслух размышляла о том, когда и с кем будет, и сколько партнеров у нее будет, если она начнет заниматься сексом. Она часто слишком много пила и экспериментировала с наркотиками. Я думаю, что кое-что из того, что она мне сказала, было проверкой. Так много взрослых, от учителей до родителей и школьных консультантов, с такой безотлагательностью и настойчивостью отреагировали на то, что она делала — сама по себе отрадная реакция, — что у нее никогда не было возможности остановиться и подумать, хочет ли она продолжай это делать.Отвечал бы я, как и любой другой взрослый? Я начал понимать, что один из ключей к эффективной работе с этой девушкой заключается в том, чтобы не реагировать явной тревогой, хотя все, что касалось ситуации, и ее явные страдания, казалось, требовали этого.

    «В любом случае она намного красивее меня», — сказала мне однажды Рэйчел, объясняя, почему ее парень бросил ее ради другой девочки из их класса. «Так что я действительно не могу его винить». Она явно имела это в виду, и ее грустный, откровенный комментарий просто витал в воздухе между нами.

    Это утверждение, которое заставит многих терапевтов захотеть произнести Рэйчел короткую речь: быть красивой — это еще не все; если так ее бывший парень оценивает подруг, то, может быть, он в конце концов не такой уж хороший парень; ты тоже хорошенькая. Помимо того факта, что большинство девочек-подростков, которых бросили, не поверили бы этим настроениям, если бы я дал такой ответ, это сделало бы обмен мнениями обо мне и о том, во что я хотел, чтобы она поверила, а не о том, что она думала. и чувствовал.Я бы показал ей, что меня меньше интересовало понимание ценностей в ее мире, чем я пытался использовать ее раскрытие, чтобы «поднять ее сознание» и привести его в соответствие с ценностями, которые я считал важными.

    Вместо этого я спросил ее: «Есть ли разница между мальчиками, которые выбирают себе подруг в зависимости от того, насколько они красивы, и теми, кто основывает свои решения на целом ряде разных вещей?» После того, как мы какое-то время обсудили критерии ее друзей-мужчин при выборе подруг, я спросил: «Эй, как получилось, что когда ты рассказываешь мне о мальчиках в своей школе, это всегда звучит так, как будто они сидят за рулем?» Эти вопросы, с их мягким противопоставлением податливой манере Рэйчел с мальчиками, позволили укусить грани ее образа мыслей о мальчиках, девочках и их отношениях друг с другом.Они помогли сохранить разговор и немного продвинуть его вперед. Я зарождал идею, что она может просить большего; что она заслуживала большего. Из-за преднамеренного, но сдержанного характера Рэйчел мой выбор тона в терапии был — решительно — преуменьшением.

    Были и другие вмешательства, над которыми я размышлял, ища подходящее место для их представления. Например, я хотел подтвердить по существу доброжелательный характер и щедрость Рэйчел, но я должен был сделать это так, чтобы она не сочла покровительственным или беспричинным.Она всегда мешала другим делать ей комплименты, главным образом потому, что ей было неудобно, когда ее оценивали более благосклонно, чем ее самооценка — как своего рода непривлекательный неудачник — которую она сознательно проецировала. Я думаю, что похвала вызывала у нее беспокойство, казалось, что она обязана соблюдать стандарты, которые она чувствовала, и боялась, что не сможет. Другими словами, хотя ее заниженная самооценка поддерживала ее депрессию, это также было безопаснее, чем рисковать неудачей и разочарованием из-за невозможности оправдать хорошее мнение и высокие ожидания других.Однажды она сказала мне, что совсем не возражает против низких точек своего депрессивного цикла, потому что она знала, что оттуда все может только поправиться.

    Итак, вместо того, чтобы открыто указать Рэйчел на то, что я считал ее инстинктивной добротой, я просто сказал, что меня тронули рассказы, которые она рассказала мне о нежной заботе о двух своих младших братьях, когда ее мать отсутствовала, и о том, чтобы две девушки перестали дразнить третью в сети. «Однако вы держите эти две грани своей личности — заботливую натуру и высокое чувство справедливости — под такой оболочкой; никто не видит эту часть вас.«Я сказала это просто как наблюдение и мнение — а не подразумеваемый совет — указывая на то, что она не требует от нее ответа. Но она ответила, пожав плечами. — В этом нет ничего страшного, — сказала она.

    « Рэйчел », я ответила: «Почему для вас так важно представить себя хуже, чем вы есть?»

    «Потому что мне все равно», — ответила она.

    Было бы соблазнительно спросить глубоко обеспокоенным тоном: «Но почему? У тебя нет причин ненавидеть себя.Ты такой милый, добрый, хороший человек. У вас просто не очень хороший день ». Такой ответ — по сути, отрицание того, что она чувствует то, что чувствует — мог только вдохновить клиента замолчать или просто встать и уйти. Вместо этого мы сели вместе тихо и

    Вскоре после комментария Рэйчел о том, что она осознала, что ненавидит себя, я начал замечать изменения в ее поведении и в рассказах, которые она рассказывала на сеансе терапии. Она выглядела более беззаботной и однажды сказала, что осознает «много улыбаться.«Она несколько месяцев не упоминала школу, больше зацикливаясь на проблемах с друзьями и семьей. Теперь она начала говорить о школе, рассказывая мне, что она писала стихи о« совести »и« опускании ножа ». Рэйчел была оскорблена, когда ее мать предположила, что она порезала себя из-за мальчика, и еще больше обиделась, когда ее мать спросила, было ли это из-за нее. «Это мои шрамы!» — заявила мне Рэйчел во время сеанса. это из-за мальчика. Это было бы жалко, не правда ли? А моя мама просто думает, что все дело в ней! »Примерно в это время я нашла подходящую возможность сказать Рэйчел:« Знаешь, теперь в тебе есть «нет».»Она кивнула.

    Вскоре после этого мне позвонила мать Рэйчел, чтобы сказать, что ее дочь указала, что она хочет приходить на терапию реже, так как ей больше не о чем больше говорить. В последние несколько недель терапии , Рэйчел описала свой новый интерес: серийные убийцы. С проницательностью и состраданием она рассказала о том, как они часто дегуманизировали СМИ и даже люди, которые изучали их и пытались понять их. Интересно, добавила она: «Если вы дегуманизируете их, то вы не сможете их понять или уловить.Это превращает их в монстров, но они тоже люди ». Для некоторых терапевтов этот новый интерес к серийным убийцам сам по себе может стать тревожным звонком. Я воспринял это как отражение того, как Рэйчел удалось изменить человеческое достоинство в собственных глазах … — важный первый шаг в том, чтобы позволить другим видеть ее такой же.

    Парадокс разбивания яичной скорлупы

    Тринадцатилетняя Даниэль прибыла в мой офис — любезно предоставлено ее мамой — и было вонючая злая из-за этого. Она не соглашалась ни с чем, что говорила ее мама: что Даниэль злилась все больше и больше за последние несколько месяцев, что она, похоже, больше не заботилась о школе, что она была грубой и неуважительной дома.По словам Даниэль, все, что было неправильным в мире Даниэль, было то, что ее мать не позволяла ей жить с отцом.

    То, что Даниэль будет проблемой, было очевидно. Она была изворотливой (полностью игнорировала вопрос или комментарий), провокационной и возмутительной. Вначале она прокомментировала: «На днях в школе мы с подругой кричали по коридорам:« Младенцы в блендерах! Младенцы в блендерах! » Это было так смешно!» На ней были серьги из бензопилы, которые отец подарил ей на Рождество, а на ее лице всегда было наглое выражение, заставляющее людей немного нервничать по поводу того, с кем они имеют дело.Даниэль бы съела терапевта-новичка заживо.

    Это был ребенок, который проезжал через (и больше) свою семью, друзей, свой день. У нее было чрезмерное отношение, но саморефлексия, осознание потребностей окружающих ее людей, сочувствие? Не так много. С таким нестабильным ребенком, как Даниэль, я предполагал, что любое занятие может стать для нее последним. Вместо того, чтобы думать об эволюции ее терапии, я искал небольшие окна возможностей, чтобы представить незнакомые, но потенциально интригующие точки зрения — не прося ее говорить о них, рассматривать их или даже сосредоточиться на них — просто выводя их на свой экран для момент.

    На бумаге лечение заключалось в уменьшении ее неуважения и неповиновения дома, возрождении ее интереса к хорошей успеваемости в школе и уменьшении ее идеализации отца. В офисе речь шла о том, чтобы заставить ее прекратить бой с тенью на время, достаточное для того, чтобы услышать, что ей нужно сказать, но что почти никто не осмеливался сказать: что запугивание всех вокруг — пустая победа в конце концов, что находить развлечение в чужой боли никогда не была привлекательной чертой, и что, несмотря на образ крутой девушки, она была тем, кого стоило узнать.

    Но она также была из тех подростков, которые могли превозмогать любые попытки «подружиться» преждевременно, игнорируя ее плохое поведение или делая вид, что не испуганы и потрясены им. Любая предполагаемая потеря собственной целостности фатальна для терапии с таким клиентом; если есть что-то, что ты хочешь сказать, лучше скажи это и признайся. Ваша нерешительность только укрепляет ее уверенность в том, что она имеет преимущество в любом обмене с вами.

    Здесь она рассказывает мне о своей матери, к которой она испытывает крайнее пренебрежение и не стыдно показывать это.«Я терпеть не могу парня моей мамы», — плюет Даниэль. «Он такая киска. Он на самом деле нервничает, когда пытается со мной поговорить. И ему где-то 50 лет или около того? это такая чушь «. Она недобро смеется, ожидая, что я успокою ее своей собственной ухмылкой.

    Вместо этого я говорю: «Мне жаль этого парня». Даниэль пристально смотрит на меня.

    Что? — спрашиваю я ее лицом.

    «Тебе, , было бы жалко его», — с отвращением говорит она.»Забудь это.» Она залезает в свой рюкзак и берет домашнее задание, по-видимому, на оставшуюся часть сеанса.

    «Почему у меня всегда должен быть ответ, который вы хотите, чтобы я получил, чтобы поддерживать разговор?» Я спрашиваю.

    Даниэль смотрит на меня и своей вопросительной усмешкой и легким покачиванием головы бормочет: «Ты так потерялся».

    Продолжаю. «Да, мне действительно жаль этого парня. Мне жаль всех, кто хочет узнать тебя поближе, потому что ты заставляешь их чувствовать себя глупо из-за того, что они попробовали.И мне тоже жаль твою маму, потому что ей, кажется, действительно нравится этот парень, но она также хочет твоего одобрения, чтобы она могла почувствовать, что поступает правильно. Но вы видите, как они борются со всем этим, и все же не помогаете им. Вместо этого вы смеетесь. «

    « Зачем мне им помогать? »Даниэль выглядит искренне озадаченной.

    « Вау »- это все, что я могу сказать, внезапно затихнув.

    Даниэль смотрит вверх, обезоруженная и обеспокоенная моим Ответ Она смотрит на меня мгновение, а затем отворачивается.

    И была терапия — в этом кратком столкновении двух наших разных феноменологических миров. Для нее быть бесцеремонным и подлым — это нормально и даже круто, но в моем мире — нет. На несколько мгновений Даниэль почувствовала, каково это быть самой собой в моем мире, где другие правила, и это заставило ее почувствовать себя неловко. Я не думаю, что у нее когда-либо была причина задумываться о том, насколько она зависела от благоприятного контекста, заставляющего ее образ жизни работать.

    Если бы я попытался установить связь с Даниэль, просто проявляя понимание или «нейтралитет», разговор мог бы пойти примерно так: когда Даниэль сказала: «Я терпеть не могу парня моей мамы.Он продолжает покупать мне и моему брату все эти вещи только для того, чтобы он нам понравился, но это такая чушь ». Я мог бы ответить:« Что бы вы предпочли, чтобы он сделал? »Но, следуя примеру Даниэль таким образом, я бы просто потворствовал ее пренебрежительному положению. Сказав: «Мне жаль этого парня», я понял, что ее заявление не было таким крутым, как она думала, без прямого вызова ей. Если бы я предположил, что она «Немного расслабься», — я бы сказал ей, чтобы она «отличалась от других», что и сделали все другие взрослые в ее жизни — с заметно небольшим эффектом.Сказав, что мне было жаль парня ее матери, я, однако, послал аналогичное сообщение, но в каком-то смысле она не могла сопротивляться, поскольку я излагал свою позицию.

    Когда она с презрением сказала мне: «Ты такой потерянный», я мог бы ответить: «Что ты имеешь в виду, я такой потерянный?» Это говорит о том, что как ее терапевт меня больше интересовали ее критерии того, каким я должен быть, чем то, что происходило между нами. Это также намекает на то, что я не хочу идти по пути противостояния ее позиции и поведению, что может привести к конфликту.

    Итак, какой именно была терапия в этом кратком столкновении миров? Даниэль похожа на императора, на отсутствие одежды которого никто не смеет указывать. В этом разговоре, не говоря ей, что она должна что-либо изменить в своем образе жизни, я смог передать в комнату то, что, как я думал, ей нужно было услышать:

    Я не согласен с вами.

    Мне будет жаль парня твоей матери, даже если ты этого не сделаешь.

    Не у всех сочувствие ассоциируется с неудачником.

    Вы контролируете разговоры, наказывая людей за ответы, которые вам не нравятся.

    Вы контролируете свою маму, и она терпит это, потому что вы так много значите для нее, а она боится потерять вас.

    Это не очень хорошо.

    Даниэль возвращалась на занятия неделя за неделей. Они всегда представляли собой живую смесь рассказов, дебатов, юмора, конфронтации, гнева с ее стороны и того, что мы двое визуально оценивали друг друга. Иногда я встречался с мамой Даниэль и пытался помочь ей играть менее снисходительную роль по отношению к имперским манерам ее дочери и чаще отстаивать свою позицию, даже если это означало, что в следующие несколько дней я буду «наказан» язвительными комментариями Даниэль и ее несоблюдением. дом.Через два месяца после начала терапии Даниэль настояла на том, чтобы я присоединился к ней в критике ее матери за то, что она не желала вносить залог за аренду квартиры для ее отца, которого только что выгнали из своей нынешней квартиры за неуплату арендной платы. Я отказался сделать это, и она решила прекратить терапию. «Почему то, что я не поддерживаю тебя в этом, означает, что мы больше не встречаемся?» Я спросил ее перед окончанием того, что, собственно, оказалось последним сеансом. Она посмотрела на меня и ничего не сказала. «Все в порядке, — сказал я. «Когда вы почувствуете, что в своем мире безопасно освободить место для людей, которые не всегда с вами согласны, возвращайтесь, и мы продолжим с того места, где остановились.»Даниэль отвернулась от меня, чтобы я не увидел, как она начинает плакать. Больше я ее никогда не видел.

    Это был не идеальный конец терапии. ее пути, и она стала более добрым, мягким и сострадательным молодым человеком, который начал усерднее работать и получать более высокие оценки в школе. Но, как бы мы ни притворялись, относительно немногие терапевтические случаи на самом деле заканчиваются полным разрешением, слезами благодарности и начало счастливой новой жизни.В частности, когда мы имеем дело с острыми, обидчивыми подростками, которые проходят терапию только потому, что их втянули, нам повезло произвести какое-либо впечатление. Мне нравится думать, что терапия оставила Даниэль с эталонным опытом искренней, хотя и ненадолго и вопреки ей самой, связи с кем-то, чьи ценности противоречат ее собственным. Может быть, в моем кабинете она была наполнена тем проблеском любопытства, блуждающей надежды — крошечным светом в конце ее туннельного видения — который в какой-то момент в будущем отвлечет ее назад, чтобы она открылась для какого-то терапевтического опыт снова.

    Встреча с клиентами, где они находятся

    У Элизы, 16 лет, был трудный день в школе. Депрессивная, обиженная одноклассниками и неспособная получить достаточно внимания от своих немногих друзей, она пошла вниз, чтобы поговорить со своим консультантом, моим воспитанником. В начале их разговора Элиза решительно заявила, что ненавидит всех. «И я имею в виду всех!»

    «Нет, вы не всех ненавидите», — ответила ее советница. «Ты не ненавидишь меня. Ты не ненавидишь свою маму.Ты не ненавидишь своего психотерапевта ». На этом все и закончилось. Элиза встала и пошла обратно в класс. Какой смысл выражать свои чувства, если кто-то тут же скажет тебе, что ты неправ?

    Я спросил у Элизы. консультант, что ей не понравилось в заявлении Элизы о том, что она всех ненавидит. «Это так плохо, — ответила она. — Я хотела, чтобы она поняла, что все эти люди пытались ей помочь, а она не действительно ненавижу их. «

    Советник Элизы слишком рано пытался сделать слишком многое.Я также не думал, что это был правильный подход для Элизы, чья отстраненная манера поведения и критика мешали кому-либо произвести на нее впечатление. Без тяги отношений, в которых консультант или терапевт были для нее важны, Элиза не заинтересовалась бы ни о чем, кроме того, что она хотела услышать в данный момент, — словах утешения или замечании, которое она могла бы превратить во что-то, что подтвердила ее пресыщение.

    В чем разница между усилиями консультанта Элизы отстаивать альтернативную точку зрения и моими аналогичными усилиями с Даниэль? Это были их личности и стили межличностных отношений.Элиза была непроницаемой и далекой. Она мало думала о том, что говорили или делали другие. В отличие от этого, Даниэль впитывала все, что было вокруг нее, а затем выплевывала это на пол перед вами. Но, несмотря на всю свою драчливость, Даниэль общалась с людьми в своем мире, и каждый момент помолвки давал возможность кому-то — терапевту, учителю, родителю — оставить что-то от себя.

    Скрытая борьба за власть в терапии выходит на поверхность всякий раз, когда наши клиенты начинают рассматривать нас как угрозу своей точке зрения или чувству несправедливости, от которых они еще не готовы отказаться.Элиза не была готова отказаться от своего негатива, что помогало ей держать людей в страхе и контролировать взаимодействие со взрослыми, которые, как и следовало ожидать, пытались заставить ее отказаться от своего негатива в пользу чего-то более обнадеживающего. Разговор каждый раз был один и тот же: «Все отстой». «Нет, это не так! Давай, посмотри на светлую сторону». Как и следовало ожидать, их ответ подтвердил Элизу в ее отрицании.

    Дети отпустят, когда захотят. Работа терапии заключается не в том, чтобы заставить их делать это, а в том, чтобы помочь им сделать это.Однако более важно знать, что им не нужно отпускать, чтобы вы могли продолжить терапию. Элиза могла ненавидеть всех и иметь гигантское слепое пятно для обязательств быть одиноким волком, в то же время ее щекотало, например, представление о том, что позволяя другим присоединиться к ней, на самом деле может помочь ей почувствовать себя больше, а не меньше.

    Я посоветовал терапевту Элис, чтобы вместо того, чтобы пытаться «проводить терапию» прямо на пороге, она предоставила своим ученикам больше места только для того, чтобы они могли сделать комментарии, которые они хотели сделать вначале.В случае с Элизой я предложил ей ответить примерно так: «Да, я думаю, у меня бывают дни, когда я тоже всех ненавижу» или «Какой у вас был день, когда вы в конце концов почувствовали, что ненавидите всех?» или «Как долго обычно длится ваше настроение» я ненавижу всех «?» — спросили все искренне, а не мрачно, как будто пытаясь выявить скрытую патологию. Эти вопросы помогут консультанту присоединиться к Элизе, нормализовав то, что она чувствовала, вместо того, чтобы превращать это во что-то «плохое» или ненормальное. Более того, такие ответы предотвратят прекращение разговора, говоря: «Да, я понимаю, как вы можете чувствовать, что ненавидите всех в мире, и, может быть, сегодня — или каждый день — вы ненавидите.Но ничто из этого не мешает нам говорить о том, как помочь вам пережить учебный день ».

    ——

    Поскольку клиенты-подростки по закону несовершеннолетние, мы склонны относиться к ним так, как если бы они не были полностью способны принимать собственные решения. Но независимо от того, что мы хотим для них или видим в них, выбор того, принять ли нашу помощь, всегда остается за ними — так же, как и в отношении взрослых клиентов, с которыми мы обращаемся. Если мы не будем уважать этот выбор, невозможно создать терапевтический климат, в котором они будут чувствовать себя уважаемыми и в состоянии принять нашу помощь.

    «Клиент всегда прав» становится все более популярной мантрой для взрослых в терапии, но еще не для подростков. Если они недостаточно говорят или следуют нашим рекомендациям, их, скорее всего, наклеят ярлыком «стойких» или даже «оппозиционных». Вопрос , почему им не нравится терапию, редко рассматривается вне герметической точки зрения терапевтов. Но внимание к их жалобам может принести пользу и нам, и им.

    Мы уже знаем о некоторых вещах, на которые подростки плохо реагируют на терапию — чрезмерные расспросы, стандартизованные протоколы лечения, принудительное выполнение домашних заданий между сеансами — так что давайте прекратим их использовать.Они и хорошо реагируют на активные, искренние и уважительные отношения, прямые отзывы и советы. Если бы они стали стандартной частью клинической подготовки и лечения, мы бы сделали большой шаг в направлении предоставления подросткам услуг, в получении которых они были бы так же заинтересованы, как и мы.

    ***

    Джанет Сассон Эджетт, доктор медицинских наук, является автором книги «Терапия для подростков, которая действительно работает: помощь детям, которые никогда не просили вашей помощи, в первую очередь» и Прекратите переговоры с подростком : Стратегии воспитания злых, манипулятивных, угрюмых или депрессивных подростков.

    Добавить комментарий

    Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *